А я сам! А я сам —
Лень порву напополам!
Говорят, что у детей
Мало с пользою затей,
А я сам! А я сам —
Добрых сто затей создам!
В лагерную бригаду затейников и оформителей входили и три девочки. По странному совпадению все они носили вкусные, съедобные прозвища.
Одну звали Пончик, другую — Сарделька, а третью — Плюшка. Случилось это так.
Катюшу Терентьеву прозвали Пончик за румяные симпатичные округлые щечки. Ее подружка Нелли Смирнова была такая упитанная девица, что как только ее увидели в лагере, то тут же присвоили прозвище Нелька-сарделька. Ну, а третья, Нюша Серегина, была большой любительницей поспать. Ее даже сначала называли Соня Серегина. Но с тех пор как она уснула, не успев проглотить плюшку, которую жевала перед сном, и проснулась с куском за щекой, ее тут же стали величать Нюшка-сплюшка-плюшка…
Девочки очень скоро привыкли к своим безобидным, аппетитным прозвищам и перестали обижаться, если кто-либо звал их не по имени.
— Привет художницам! — сказали наши друзья, входя в комнату, где подружки трудились над плакатами и оформлением стенгазеты.
— Ну, что общего, кроме шести букв, в словах «плакат» и «плакать», а мне от множества плакатов хочется захныкать, — пожаловалась Пончик.
— Слезами горю не поможешь, — сказал Ромашкин. — Ты небось забыла золотое правило: прежде чем шевелить руками, пошевели мозгами.
— Я шевелила. Но ничего не нашевелилось.
— Хочешь, твои кучи-тучи плакатов через час рассеются? — предложил Мишка. — Беги на кухню. Выпроси там любого, хотя б испорченного масла.
— Это зачем? Плакаты печь, как блины?
— Вот именно — форму смазывать. А теперь, Пончик, одна нога тут, а другая — там. Без масла не возвращайся.
Катюша побежала на кухню, а друзья стали осторожно острием ножа и ножницами вырезать контуры рисунков и букв из ее самого лучшего плаката. На нем сверху виднелась надпись: «Здоровье в порядке — спасибо зарядке!» А внизу были нарисованы фигурки физкультурников.
Через десять-пятнадцать минут Катя вернулась обратно. Увидев, что ее труд погиб, девочка всплеснула руками:
— И вам не стыдно такие шутки шутить, мастеры-ломастеры! Пока я бегала высунув язык за маслом, вы взяли да нарочно испортили мой самый хороший плакат…
— Погоди расстраиваться. Дай-ка лучше масло» смазать форму, — и Ромашкин тщательно промаслил оставшуюся кружевную поверхность плаката.
— Мы сейчас откроем с тобой, Катеринка, типографию. Пусть тираж экземпляров этого плаката будет хоть двадцать штук. Клади-ка наш трафарет на чистый лист бумаги и закрашивай отверстия, которые мы вырезали, — и Миша показал, как легко и просто размножать с помощью трафаретной формы любые изображения и тексты плакатов.