Профессор Торсуев считался крупнейшим в мире специалистом по английской фонетике. Он мог свободно, на слух отличить южно-уэльское произношение от северного, диалект Бирмингема от говора Бристоля. В Англии вышла его монография по английской диалектологии. В общем, это был настоящий профессор Хиггинс из пьесы Бернарда Шоу «Пигмалион».
Однажды, когда уже пили кофе, Ольга Игоревна Грабарь спросила его, сколько лет он прожил в Англии.
— Я там ни разу не был, — спокойно ответил Торсуев и выпустил струю дыма. — Я вообще никогда не ездил за границу.
У сидевших за столом отвисла челюсть.
— То есть как? Не понимаю… А как же английские диалекты?
У Ольги Игоревны от волнения запотели очки.
— Это печальная история, — сказал Георгий Петрович. Он затянулся, выпустил вверх струю дыма и начал свой рассказ. — Несколько лет назад я получил от своего коллеги из Оксфорда письмо. Он сообщил, что меня избрали там почетным доктором и приглашают на один семестр прочесть лекции по английской фонетике. Ну, раз так, начал я хлопотать. Секретарь в моем институте объяснила, что надо делать. А делать надо вот что: собрать вот такую кипу бумаг. — Георгий Петрович развел ладони с зажатой между пальцами сигаретой на полметра. — Как говорят французы, embarras de richesse[10]. И все это нужно отослать в это… ну как его…
— В Управление внешних сношений, — подсказал я.
— Да, спасибо. У нас в институте употребляли аббревиатуру: УВС, — сказал с расстановкой Георгий Петрович. — Да, отослать и ждать разрешения. А разрешение дают там, — и он поднял правую свободную от сигареты руку и указал ею на потолок. — И, между прочим, среди партийных характеристик и справок должен быть медицинский анализ. За месяц я все собрал и отослал. Прошло сколько-то времени, сколько не помню. Звонок из Оксфорда. Спрашивают, когда приеду. Дескать, семестр на носу. Вы ведь знаете англичан, с их frame of mind[11]. Они очень пунктуальны. А что я могу ответить? Я звоню туда, ну в это… опять забыл…
— В Управление внешних сношений.
— Да, большое спасибо! Вот именно. Звоню в УВС и объясняю свое ужасное положение. Сотрудник меня терпеливо слушает, но чувствую что-то тянет, медлит с ответом. И наконец говорит: «Знаете, товарищ Торсуев… знаете, что?» Я спрашиваю: «Что?» «Пришлите-ка нам еще один медицинский анализ». Я поблагодарил, повесил трубку и через неделю послал новый анализ. Проходит опять время, сколько не помню. И опять звонят из Оксфорда, торопят. Ну, а что я могу им сказать, как объяснить? Я опять звоню туда… Простите, не подскажете еще раз? Вот ведь склероз…