Он не ответил, только смотрел сквозь полуприкрытые веки, словно обвинял её во всех земных грехах.
Могла ли она доверять ему?
Может, да, а может, и нет. Но Аннабель жаждала свободы, и Захариил мог её дать. Ей, конечно, также хотелось жить самостоятельно, полагаясь только на себя. Однажды так и будет. А сейчас достаточно и того, что он спасёт её.
Если Захариил попытается причинить ей боль там... куда бы они не направлялись, Аннабель будет бороться с ним также грязно, как и боролась всегда, и не важно, ангел он или нет.
— Это прикосновение, — произнёс Захариил. Он нахмурился. Уголки его губ опустились, и на лице появилось выражение, которое он не мог контролировать. Не важно, ведь Аннабель не видела, чтобы он вообще улыбался.
Существовало ли что-нибудь, способное его развлечь, или хотя бы привести в замешательство?
— Что-то не так? — заставила себя выдавить вопрос Аннабель.
— Я ожидал, что ощущения растворятся, но они и не думают исчезать. — Захариил крепче взял её за руку, словно опасался, что она снова попытается её выдернуть. Он потянул её ближе, ещё ближе, пока тело Аннабель не оказалось вплотную с его. — Это не то, что я себе представлял.
Захариил обнял свободной рукой Аннабель за талию и посмотрел на неё глазами, цвета изумруда — камня, соответствующего месяцу её рождения. Когда-то изумруд был любимым камнем Аннабель, но её день рождения стал синонимом смерти и разрушения, поэтому она решила, что изумруды не приносят ей удачу.
Она не могла не заметить, как прекрасны его глаза. Длинные пушистые ресницы служили достойной оправой этим драгоценным камням, которые не выражали эмоций, смягчая черты его лица от невозможно жестоких до возможно-я-всего-лишь-заставлю-тебя-чуть-чуть-покричать-прежде-чем-убью.
У него были волосы цвета беззвездной ночи. О, сколько времени прошло с тех пор, как она смотрела на небо? Лоб был ни слишком длинным, ни слишком широким, скулы были немного впалыми и выглядели так, словно высечены скульптором. Его губы были такими пухлыми и красными, что любой женщине хватило бы всего лишь взгляда, чтобы фантазировать о них остаток вечности.
Если бы он был коротышкой, но нет же. Захариил был, по крайней мере, шесть футов пять дюймов, широкоплечий и с самой потрясающей мускулатурой из тех, что ей доводилось видеть. А его крылья? По-ра-зи-тель-ные. Они дугой уходили вдоль плеч и ниспадали каскадом до пола. Белоснежные перья, отливающие всеми цветами радуги, были пронизаны переплетением из чистого золота, образующим причудливый рисунок внизу.
Блондин, который тут был, тоже выглядел привлекательным и, невзирая на развратный блеск в его лазурных глазах, ей казалось, что с ним проще было бы договориться, во всяком случае, куда проще, чем с этим.