Грешные ночи (Шоуолтер) - страница 60

Но Тэйн помнил, то время, когда воин выглядел не так привлекательно. Их похитители приковали Тэйна к грязному полу клетки, а Бьорна подвесили над ним. Затем демоны живьём содрали кожу с Бьорна, осторожно, чтобы не повредить плоть. Кровь лилась дождём на Тэйна. Он почти утопал в ней.

Как же он кричал... в начале. К концу пытки его лёгкие опустошились, а горло превратилось в бесформенную массу. Демоны по очереди одевались в его кожу, как в плащ, смеялись, изображали Бьорна во всякого рода непристойностях.

Ксерксеса приковали к стене напротив них: его живот прижимался к камню, руки скованы над головой, а ноги разведены в стороны. Он был вынужден слушать всё то, что творили с его друзьями, но не мог этого видеть. И, возможно, это было самым худшим. Ксерксес никогда не узнает, что происходило тогда вокруг него, когда его пороли... и творили другие ужасные вещи.

Пережитый им ужас в той клетке лишил красок его золотисто-каштановые волосы и персикового оттенка кожу, которая теперь была белой, как молоко. Кровеносные сосуды лопнули, и его когда-то янтарные глаза обрели красные радужки.

Никто из них никогда не разговаривал о плене и мучении, но Тэйн знал, какими именно стали его друзья. После каждой битвы Бьорн терял контроль. После каждого сексуального контакта Ксерксеса тошнило. Но, ни один из них не отказывался, ни от сражений, ни от сексуальных утех.

Тэйн научился сдерживать себя.

— Кто-то затерялся в собственных мыслях, — произнёс Бьорн. Последствие последней битвы ещё не охватило его... но охватит. Так всегда происходило.

— Дай ему по зубам, — посоветовал Ксерксес. — Он ответит, обещаю.

Они же задали ему вопрос... вроде как... о Захарииле и человеке.

— А сами как думаете? — наконец ответил он. — Захариил сидел в кабинете, писал о чём-то отчёт. Скорее всего, о нашем сражении.

— Думаешь, он когда-нибудь станет дружелюбнее? — спросил Бьорн.

Тэйн вздрогнул.

— Надеюсь, что нет.

Ксерксес потёр шрамы на шее. Все предполагали, что его бессмертие сыграло с ним злую шутку, так или иначе он напоминал плохо подогнанную головоломку, но правда заключалась в том, что он постоянно находился в процессе заживления от ран, которые причинял себе.

— В той психушке я убил шестнадцать демонов, — сказал Ксерксес. Это была одна из немногих тем разговора, от которых он получал удовольствие.

— Двадцать три, — произнёс Бьорн мрачным тоном.

Тэйн припомнил своё число жертв — он никогда не забывал об убийствах.

— У меня всего девятнадцать.

Бьорн зло оскалился.

— Я выиграл.

Ксерксес проигнорировал его слова.

— Больной неудачник, — цыкнул на него Тэйн. — А также нянька. Кстати, где павший, которого тебе поручили охранять? Ты ни разу не упомянул о нём с тех пор, как взял на себя заботу о нём и покормил.