Во дворе школы толпилось человек пятнадцать ребят. Увидев нас, один из них закричал:
— Петух! Рыжий Петух пришел!
Это, безусловно, относилось к Петьке. Петька сразу же растворился в толпе, и я остался один.
— Колян! — закричал в это время тот же мальчишка. — Ура, ребята! Чапай идет!
В калитку вразвалочку входил невысокий, плотный паренек с черным чубом, налезающим на глаза. Без сомнения, это и был Чапай. Появление его было встречено громкими, радостными выкриками.
На меня никто не обращал внимания.
В другом конце двора, у забора, толпились девочки. Там тоже радостным визгом встречали знакомых, смеялись, тормошили друг друга. А чуть поодаль, почти у самых школьных дверей, независимо стояли трое ребят, по-видимому, знакомых друг с другом, но, так же как я, не знающих здесь никого. Особенно бросился мне в глаза один из них. Это был здоровенный парень, неуклюжий и сутулый. Маленькими хитроватыми глазками он снисходительно наблюдал всю эту сутолоку мальчишечьих и девчоночьих встреч, словно большой, добродушный пес, лениво следящий за возней расшалившихся щенков.
Я подошел к этим троим и молча стал рядом с ними.
Скоро дверь школы отворилась, и все, толкаясь, повалили внутрь.
В маленьком, тесном классе за столом сидела полная женщина в очках.
— Марья Алексеевна, завуч… — шепнул мне опять оказавшийся около меня Петька.
Марья Алексеевна встала и вышла из-за стола.
— Тихо, тихо, не толпитесь, — заговорила она. — Здравствуйте… Здравствуй, Ивичев, здравствуй… Стань-ка в сторонку, милый, ты не прозрачный… Я хочу на новеньких поглядеть…
Ребята стали по стенке. Те, кто был в шапках, сняли их и держали в руках.
— Рассаживайтесь, рассаживайтесь по партам! — сказала Марья Алексеевна.
Все быстро расселись.
Только тот здоровенный сутулый парень, на которого я еще раньше обратил внимание, не садился.
— Можно спросить? — сказал он неторопливо. — Мы сами с Украины… Приехали сюда с хоспиталем. Документов у нас нет.
— Так-так, — сказала Марья Алексеевна, — эвакуированные?
Все трое кивнули.
— И ни у кого нет документов?
— Ни у кого нету. Школа у нас сгорела… — оправдываясь, сказал худенький мальчик с грустными черными глазами. Он был в опрятной темной курточке, в узких, чуть коротковатых брюках и в огромных, взрослых, наверное отцовских, ботинках. — Ни у кого нету, — повторил он еще раз все тем же извиняющимся тоном.
— Так-так, — еще раз сказала Марья Алексеевна. — Ну ничего… Никаких документов вам здесь и не нужно. Просто вы мне сейчас немного о себе расскажете… Как вас зовут, где вы жили. И все. И никаких документов…