— Слезай, Аверичева! — шепчет Докукин. — Скорей/ скорей…
Группы Ивченко и Полешкина заходят с флангов, а наша, под командованием Докукина, остается на месте. Пригнувшись за кустарниками, вытягиваемся в цепочку.
Идут фрицы в касках, навьюченные. За плечами действительно ранцы, у некоторых какие-то длинные трубы. Идут они медленно и осторожно, согнувшись в коленях, карабины держат на изготовку. Задирают головы, осматривают каждую верхушку дерева.
— Огонь! — кричит Докукин. И сразу — очередь из автоматов, потом — гранаты. Немцы падают: один, второй, третий…
— Вперед! За Родину! — кричит Докукин.
— За Родину! — подхватываем мы и бьем из автоматов, не переставая. Мы оглушаем противника, не даем ему опомниться. Там и тут лежат вражеские трупы. Остальные дали драпа. Подбегаем, расталкиваем — все мертвые. Неужели ни одного живого! Но нет, младший лейтенант Ивченко со своим ординарцем Дубровиным ведут пленного, а Кузнецов и Власов вытаскивают «языка» из груды трупов и волоком тащат его по кустам.
— Немцы заходят с тыла. Бей их, в душу, в бога, в мать! — кричит Полешкин. Наша группа с Васильевым прикрывает отход. По пути подбираем письма, документы, автоматы, кинжалы, пистолеты. Я поднимаю маленькую стереотрубу.
Докукин и боец Бурунов нашли еще одного живого немца, тащат его, «поощряя» пинками. Отходим стремительно, нагруженные трофеями, на плащ-палатках три немца. Один немец без сознания, другой — блондин с голубыми глазами — испуганно повторяет: «Их бин нихт СС, их бин Австрия… Австрия!» А третий — с обезьяньей мордой, весь в шрамах, с татуировкой — дико кричит: «Шайзен! Шайзен! Шайзен!»
«Аверичева, что он просит?» — спрашивает Докукин. «Шиссен, шосс, гешоссен — стрелять. Может, он просит, чтобы мы его пристрелили…» Докукин немцу: «Нихт шайзен! Лебен гут». Немец, показывая на сердце, стонет: «Комэрадэн! Машинен капут, — и, стараясь стянуть с себя штаны, орет благим матом — Шайзен, шайзен!» — «Ребята, он хочет с…» — догадывается кто-то. «Опускай на землю! — командует Докукин. — Это он с испугу, а еще СС!» Все смеются… Докукин озорно кричит: «Братцы, надевай противогазы, выходи из зоны заражения!» Ребята хватают немца и догоняют нас. «Привал, — говорит Докукин, закуривая трубку. — Аверичева, узнай у эсэсовского «героя», из какой он части».
Начинаю первый опрос. «Аус вэльхэм труппэн?» Немец с мордой обезьяны нагло улыбается, скалит зубы. Я повторяю: «Из какой части?» Немец пальцем манит меня: «Пани! Ком, ком! — и просит: — Млеко, яйки, шпэк, мясьцо»… Приподнявшись, он неожиданно хватает меня за подбородок, но тут же падает от сильного удара Докукина. «Сволочи! Заучили шпэк, яйки!» — А Ивченко удивляется: «Не успел очухаться от расстройства желудка, а туда же…».