— Пока конкретно ответить на ваш вопрос не могу, — покачал головой судмедэксперт и, торопливо выйдя на площадку, с жадностью закурил, — вскрытие покажет. Но могу засвидетельствовать, что запах бытового газа в помещении присутствует. Правда, весьма слабой концентрации. Этому, возможно, посодействовали открытые окна.
— А где ваши санитары? — поинтересовался инспектор Осипов. — Пытаются оживить трупы?
— Шутка неуместна, молодой человек, — недовольно отреагировал подполковник Селиванов. — Санитары перекуривают на балконе и ждут команды. Им предстоит нелегкая работа.
— Извините, товарищ подполковник, — смутился Осипов.
Судмедэксперт неохотно махнул рукой в его сторону.
— Нечего извиняться, старший лейтенант. Уголовному розыску присущ черный юмор. Это все же лучше, чем не иметь юмора совсем.
Эксперт-криминалист подполковник Белов глубоко вздохнул и, посмотрев испытующе на Вадима, произнес:
— Ну что, следователь, наша очередь, командуй. Тебе, вижу, впервые пришлось столкнуться с такой кучей трупов? Ты, мой юный друг, даже в лице изменился. Привыкай.
— Ничего, привыкну, — вздохнул Вадим и тихо распорядился: — Пойдемте!
Вошли.
Обоняние уловило оставшийся легкий след ушедшего газа и какой-то тревожный запах мертвых тел. Трупы молодых ребят в различных неестественных позах лежали везде: в комнате, на кухне, в ванной и в туалете. Задранные рубашки, всклокоченные волосы, искаженные лица, изо рта вывалились длинные посиневшие языки. У всех были открытые, вытаращенные глаза, в которых застыло страдание и немой вопрос: «Что со мной?» Многие держали скрюченные пальцы у горла, как это обычно делают задыхающиеся люди. Один пострадавший, навалившись на унитаз, заглядывал внутрь, словно хотел что-то там разглядеть. Другой свесился в ванну: рубаха на нем задралась на голову, обнажив худое мальчишеское тело. В комнате следователя поразил труп белобрысого худющего парнишки лет шестнадцати. Он был раздет до пояса и смотрел на Вадима с хулиганской усмешкой, показывая язык. Тонкие, исколотые шприцами руки его были раскинуты в стороны, а кисти сжаты в кулаки. Правый кулак крепко сжимал использованный шприц. Черноволосый парень, на вид постарше блондина, в одних трусах, но в многочисленных наколках, повис одной рукой на ручке балконной двери, словно пытался перед смертью открыть ее. Сам хозяин квартиры, лысый, пожилой, с многодневной щетиной на бледном лице мужчина без левой ноги, сидел на кухне на стуле со сломанной спинкой, навалившись спиной на стену с грязными, во многих местах оборванными обоями. Сбоку, прислоненные к косяку двери, пригорюнились два потертых костыля. У хозяина, в отличие от пострадавшей молодежи, глаза были закрыты и рот плотно сжат. Создавалось впечатление, что пожилой человек устал и, присев отдохнуть, уснул. По всей квартире — грязь, обрывки газет и полиэтиленовых пакетов, пластиковые бутылки из под пива, использованные шприцы. Видно было, что шприцы занимали в кипучей жизни притона особое положение.