20
Когда в кабинет прокурора омоновцы ввели в наручниках Ульяну Лопатину, Вадиму показалось, что это не та женщина, у которой он квартировал, а какая-то другая, точнее — сгорбленная невысокая старушка в черном платье, в черном платке, с землисто-серым лицом.
— Снимите наручники, — приказал прокурор омоновцам, — и подождите в коридоре.
Когда приказ был исполнен, Кравцов обратился к обвиняемой:
— Садитесь, гражданка Лопатина.
Ульяна, потирая запястья рук, молча опустилась на предложенный ей стул и уставила неподвижный взгляд в пол.
— Как с вами обращались? — продолжил Кравцов. — Есть ли у вас какие-либо просьбы, ходатайства?
— Обращение нормальное, — глухо вымолвила Лопатина. — А просьба одна, — она бросила косой взгляд на Вадима, сидевшего в сторонке, — прежняя просьба.
— Какая?
— Верните медальон. Он мне душу будет согревать.
— Эту вашу просьбу удовлетворить не могу, — отказал прокурор. — Медальон обнаружен на месте преступления и является вещественным доказательством по уголовному делу. Суд будет решать, вернуть его вам или оставить при уголовном деле. Другие просьбы у вас имеются?
— Нет, — тихо ответила Ульяна и опустила голову пуще прежнего.
— Тогда перейдем к делу, — сухо продолжил Кравцов. — Ставлю вас в известность, что ваше уголовное дело с этой минуты буду вести я. Следователь Снегирев Вадим Сергеевич отстранен мною от его производства по причине непосредственного знакомства с вами.
— Я не согласна, — подняла голову Лопатина, — хочу, чтобы мое дело вел он.
— Я не могу пойти навстречу вашему желанию, — покачал головой прокурор, — по закону не положено. В связи с вашим желанием возникает логичный вопрос: почему же тогда вы отказались давать показания Вадиму Сергеевичу?
— Он не вернул мне медальон, — буркнула Ульяна, — вот я и разозлилась на него. Но уже простила.
— Гражданка Лопатина, вы ведете себя как обиженный ребенок, у которого отняли любимую игрушку, — жестко заметил прокурор. — Вы хоть сознаете всю тяжесть своего положения?
— Мне все равно, — мрачно ответила обвиняемая. — Чем быстрее расстреляют, тем лучше. Хочу быстрее встретиться с мужем.
— Сейчас не расстреливают, — пояснил прокурор, — а назначают пожизненный срок. В ваших интересах сотрудничать со следствием. Вам должно быть известно, что чистосердечное признание и раскаяние смягчают вину подсудимого. А вы, напротив, отказываетесь давать показания.
— Это плохо, что не расстреливают, — тяжело вздохнула Лопатина. — Значит, в любом случае меня не расстреляют?
— Нет, не расстреляют. Как вам уже было сказано, максимальное, что вас ожидает, — пожизненное заключение.