— При всем уважении и любви к вам, я не могу снова промолчать, игнорируя всю несправедливость отношения ко мне! Разве вы не видите, что, якобы ограждая меня от мнимой опасности, вы настолько ограничиваете меня и лишаете многих радостей, что мне впору окончательно сделаться затворницей от всего мира, что я готова кричать от этой тоскливой обреченности? И ради чего? Зачем? Только чтобы лелеять давно уже ушедшую боль? Стоит наконец отпустить прошлое и жить настоящей жизнью.
В порыве охвативших ее чувств, Флорентина вскочила на ноги, уронила на ковер забытую книгу. К концу речи она поняла, что многие слова были лишними и maman наверняка догадалась об осведомленности дочери, но ни о чем не жалела: давно копившееся раздражение от постоянных запретов наконец нашло выход. Быстрыми шагами девушка выбежала из внезапно показавшейся ей душной гостиной, не услышав тихих слов maman, сказанных, впрочем, не в ответ дочери:
— Конечно, стоит, моя бедная Флорентина, вот только прошлое никогда не отпустит всех нас, постоянно напоминая о себе.
Кто знает, какие гневные и обличительные слова дочери, ее импульсивность и возмущение, а может, внутреннее согласие с речами девушки побудили уставшую женщину покориться обстоятельствам и судьбе, пойти против самой себя, заглушив чувство неправильности происходящего и ожидание беды. Через несколько дней в покоях Флорентины величественно стояла фисгармония, противореча всем устоям и нормам старого замка.
Не прошло и суток после знаменательного разговора, как на смену гневу пришли стыд и раскаяние. Умом и сердцем девушка понимала чувства матери и жалела ее, но также и знала, что пришло время положить конец всем тайнам и недомолвкам и разорвать этот замкнутый круг страха и отчаяния. И вскоре после появления долгожданного музыкального инструмента в отношениях двух самых близких и родных людей вновь воцарились доверие и нежность.
Начальные уроки игры на фисгармонии взял на себя мистер Бальдр, к огромной радости Флорентины. Удивленный и недоверчивый сначала, он скоро привык к увлекательным занятиям с юной ученицей и с превеликим удовольствием разделял с ней долгие часы музицирования. Если учитель и был поражен внезапной уступчивостью миссис Деллинг, то мастерски скрывал свои чувства, разумно полагая, что на это были веские причины. Тем более что занятия тщательно скрывались от остальных жителей замка, дабы не нарушить их мирное и спокойное существование: в памяти людей еще не угасли воспоминания о давней трагедии.
Как и во всех других областях искусств и наук, Флорентина схватывала знания на лету, не испытывая больших сложностей в изучении контрапункта и гармонического анализа музыкальных произведений. Мистер Бальдр подробно и терпеливо разъяснял старомодальную гармонию эпохи Возрождения на примере канонов Жоскена Депре или мотетов Орландо ди Лассо, хотя последний и использовал в некоторых из них хроматический стиль. Но в настоящий восторг Флорентину приводили: «Итальянские мадригалы» Шютца, отличающиеся тонкостью контрапунктической техники в сочетании с поразительной самобытностью, и фуги Букстехуде со сложными полифоническими фактурами. Взволнованная каждым новым поворотом мелодии, внезапной сменой ритма или же неожиданной модуляцией, девушка все больше погружалась в бескрайние просторы музыкального познания, неутомимо изучая новые произведения и теоретические трактаты. Учителю оставалось только изумленно разводить руками и признать, что постоянно растущие знания Флорентины давно уже превзошли его собственные, а ему не остается ничего другого, как отправить девушку в самостоятельное плавание по бескрайнему океану музыки, оставив себе право на редкое музицирование в ее компании.