И Биб продолжил:
– В то время я был ею очарован даже сильнее, чем прежде. В полном смысле слова потерял голову. Я достал завещание из сейфа и дал ей, а она забрала бумагу и засунула в вырез платья. Заявила, что должна показать документ матери. Теперь-то легко говорить, что мне не следовало этого допускать, но в то время я был не в состоянии ей противоречить. Она унесла завещание с собой, и я его больше не видел. Через две недели было публично объявлено о нашей помолвке. Я предъявил в суд для утверждения первоначальное завещание Сидни. Это было крайне неразумно, потому что я лишь со слов Энн знал, что новое завещание уничтожено. Я сильно рисковал, пусть даже девушка, печатавшая документ, вышла замуж и уехала за пределы нашего штата.
Биб поднял руку и поправил очки, которые все время сползали ему на кончик носа.
– Не стану утверждать, будто бы это излечило меня от увлечения Энн Севидж. Излечил меня раз и навсегда другой поступок Энн. Личного характера. Теперь я только сожалею, что не выздоровел раньше. Понятно, что я не мог препятствовать утверждению завещания, не погубив себя. В мае состояние Сидни было поделено между наследниками, а в конце того же месяца Энн вышла замуж за Нормана Хорна. Тогда я подумал, что на этом все и закончится. Мне был дан урок. Весьма жестокий урок, но я его вполне заслужил.
Он отвел назад свои узкие плечи.
– И вот два года спустя пришло это потрясающее известие. Сидни жив и скоро должен был вернуться в Нью-Йорк. Можете представить, какой это был удар для меня. А возможно, вам не под силу представить себе такое. После долгих бессонных ночей я понял, что у меня всего две возможности: либо выброситься из окна, либо во всем откровенно признаться Сидни. А тем временем мне пришлось пройти через все эти разговоры с ними, выслушивать их бредовые требования и советы. Но лишь в понедельник, два дня назад, я окончательно решил, что вечером повидаюсь с Сидни и честно признаюсь во всем. Разумеется, я позвонил бы Энн и заявил о своем намерении. Потом пришло известие, что Сидни убит. Я не знаю, кто это сделал. Знаю только то, что сейчас рассказал. Конечно, для меня и этого более чем достаточно.
Он замолчал, губы его свело судорогой, но он справился с собой и добавил:
– Как адвокату мне конец.
Меня слегка разочаровало поведение Нормана Хорна. Согласитесь, можно было ожидать, что он мужественно и незамедлительно отреагирует на обвинение, выдвинутое против его прелестной супруги. Но он даже не смотрел на Биба. Его взгляд был направлен на Энн, сидящую рядом с ним. И в этом взгляде как-то не угадывалось ни беззаветной веры, ни преданности. И хорошо, что она не видела лица своего представительного мужа. А не видела она его потому, что неотрывно смотрела на Вульфа.