– А это для изучения нашего уважаемого специалиста! Откройте!
Я открыл. Внутри чемоданчик оказался прибором. С оборотной стороны крышки – тускло-серый экран. Была и клавиатура, напоминающая пишущую машинку, но с буквами и русскими, и английскими.
– Что это? – спросил я, совершенно очарованный.
Выбегалло, извлекая из недр зипуна грязный клочок бумаги, навис над моей спиной. Неуклюже нажал какую-то кнопку.
Экран слабо засветился синим, на нем появилась какая-то желтая таблица с английскими надписями.
– Это, дорогой мой, гений мысли человеческий, электронная вычислительная машина!
Корнеев страшным шепотом произнес:
– "Шкаф для устройства памяти", да?
– А... как она работает?
– Сейчас-сейчас... – Выбегалло поводил грязным пальцам по клавишам, бормоча: «стрелочка вниз, стрелочка вниз, эн-те, еще раз стрелочка вниз, эн-те, пять раз стрелочка вниз... эн-те!»
Из глубины чемоданчика донеслась тихая, тревожная музыка. Появилась цветная – цветная! – картинка – человек, обвешанный жутким оружием, и наседающий на него страшный монстр.
– Сейчас... – бормотал Выбегалло, сверяясь с бумажкой. – Сейчас... Картинка растаяла. Вместо нее появилось что-то вроде мультфильма -
мрачные коридоры, бродящие по ним чудовища, торчащая вперед рука с пистолетом.
– А! – радостно заорал Выбегалло. Все уже стояли вокруг, затаив дыхание, лишь Янус Полуэктович негромко беседовал с Хунтой.
– Вот так, значится, она ДУМАЕТ! – закричал Выбегалло, безжалостно давя на хрупкие кнопки. Изображение сместилось. Я понял, что он управляет происходящим на экране! Пистолет дергался, стрелял, чудовища выли, падали и кидались в экран желтыми огненными клубками. Все было настолько реально, что я подавил желание отпрянуть. А Выбегалло, оттесняя меня, бил по кнопкам и вопил: – Так мы ДУМАЕМ! Так мы всех врагов побеждаем! Так!
Экран покраснел, изображение сместилось к полу, словно неведомый стрелок упал. Только дергались чьи-то уродливые ноги. Выбегалло кашлянул и захлопнул крышку чемоданчика. Я обернулся.
Все, все стоящие рядом завороженно следили за экраном. На лице Федора Симеоновича блуждала счастливая улыбка, он тихо повторял:
– В каком же г-году... память не та... ш-шестьсот... не та память... Молодой был, д-дурной...
– Сашка, на «Алдане» такое возможно? – спросил Ойра-Ойра. Вроде бы деловым тоном, но слишком уж заинтересовано.
– Нет, – сказал я.
Первым опомнился Витька.
– Ха! Игрушка! – завопил он. – Такую детям не дашь, перепугаются насмерть! А взрослым она зачем?
Магистры неуверенно закивали. Я вздохнул, закрыл глаза и сказал: