– Пусть только по работе, но сейчас… Мне почему-то хочется с вами поговорить… как с соседом. Как с другом. Ничего?
– Конечно, Света.
Благодарная улыбка. Мое имя трудно сократить до уменьшительного, Антошка – это уже перебор, слишком широкий шаг.
– Спасибо, Антон. Знаешь… я и впрямь сама не своя. Уже дня три.
Конечно.
Трудно оставаться собой, когда над тобой занесен меч Немезиды. Ослепшей, рассвирепевшей, вышедшей из под власти мертвых богов Немезиды…
– Вот сегодня… да ладно…
Она хотела мне рассказать про Игната. Она не понимает, что с ней происходило, почему случайное знакомство едва не дошло до постели.
Ей кажется, что она сходит с ума. Всем людям, попавшим в сферу деятельности Иных, приходит подобная мысль.
– Светлана, может быть вы… может быть ты с кем-то поссорилась?
Это грубый ход. Но я спешу, спешу сам не понимая почему. Воронка пока стабильна, и даже имеет тенденцию к снижению. Но я спешу.
– Почему ты так думаешь?
Светлана не удивлена, и не считает вопрос слишком уж личным.
Я пожимаю плечами, и пытаюсь объяснить:
– У меня так часто бывает.
– Нет, Антон. Ни с кем я не ссорилась. Не с кем, да и не зачем.
Во мне самой что-то…
Ты не права, девочка. Ты даже не представляешь, насколько не права. Над тобой висит черная воронка таких размеров, что возникают раз в столетие. И это значит, что кто-то ненавидит тебя с такой силой, какая редка отпущена человеку… или Иному.
– Наверное, надо отдохнуть, – предположил я. – Куда-нибудь уехать… в глушь…
Я сказал это, и вдруг подумал, что решение проблемы есть.
Пусть неполное, пусть по-прежнему смертельное для самой Светланы.
В глушь.
В тайгу, в тундру, на северный полюс. И там произойдет извержение вулкана, упадет астероид или крылатая ракета с ядерными боеголовками.
Инферно прорвется, но пострадает лишь сама Светлана.
Как хорошо, что подобное решение для нас столь же невозможно, как предложенное темным магом убийство.
– О чем думаешь, Антон?
– Света, что у тебя случилось?
– Антон, слишком резко! Уводи разговор, Антон!
– Неужели так заметно?
– Да.
Светлана опустила глаза. Я все ждал крика Ольги о том, что черный вихрь начал свой последний, катастрофический рост, что я все испортил, сломал, и на совести моей отныне – тысячи человеческих жизней…
Ольга молчала.
– Я предала…
– Что?
– Предала свою мать.
Она смотрела серьезно, без всякой гнусной рисовки человека, совершившего подлость, и кичащегося этим.
– Не понимаю, Света…
– Моя мать больна, Антон. Почки. Требуется регулярный гемодиализ… но это полумера. В общем… мне предложили… пересадку.
– Почему тебе? – я еще не понимал.