— Это вещи Андрея, — голос звучал ровно. «Все нормально», «заслужил», «училка английского», «на полную катушку» — вихрем крутилось в голове. — Одежду и экипировку он отвез к родителям. Осталось лишь это…
— Не понял, — Иван потер ладонью лоб. — Сама бы отвезла ему.
Молчание. Холодный, спокойный взгляд.
— Настя… — Гагарин не мигая уставился на нее. Догадался.
— Я не полечу в Монреаль. Никогда.
Комната заполнилась проклятиями. Никогда не позволявший себе сквернословия при женщинах, Гагарин витиевато выругался.
— Таранов знает? — сквозь зубы процедил он, успокаиваясь.
— Сегодня вечером нам предстоит разговор. Узнает.
— Черт… Это, конечно, не мое дело, но ты совершаешь колоссальную ошибку.
— Ваня, ты правильно сказал. Это не твое дело, — она развернулась к выходу. Находиться здесь стало трудно. — Пойми, если ему там хорошо — значит там его место. Пусть будет счастлив, — потом собралась с силами и завершила заученной фразой, — а я подстраиваться под его жизнь не собираюсь.
— Значит, так? — Гагарин вспыхнул от гнева. Лицо покраснело.
— Да. Так. И давай на этом завершим.
— Тьфу… — он сразу припомнил опасения друга о том, что Барская побоится менять свою жизнь. Вспомнил и отчаянный взгляд, который видел каждый день в скайпе. То, что Андрей ее ждет, он не сомневался. Таранов влип, как не влипал никогда. И теперь такой расклад… — Дура… Безжалостная дура…
Последней фразы Настя не услышала. Сделав то, зачем пришла, она быстрым шагом направилась к парковке. Следовало бежать и как можно быстрее. Пока правда не вырвалась наружу.
Борис нагнал ее в узком коридоре у черного входа. Им пользовался только персонал и хоккеисты. Ни окон, ни фотографий на стенах, тусклый свет потолочных светильников — будто тоннель.
— Господи, как только вы, бабы, умудряетесь так бегать на каблуках, — проворчал, отдышавшись. — Насть…
Он замялся, не зная, как продолжить. Ломануться следом додумался, а как спросить не знал.
— Боря, если ты хотел узнать, как я поживаю — то отвечу сразу: все нормально.
— Правда?
Конев наклонился, внимательно разглядывая лицо собеседницы. Не выдержав такого досмотра, Барская открыла сумочку и стала демонстративно что-то искать. Спустя минуту в ладони блеснули ключи от машины.
— У тебя руки дрожат и глаза красные, — дознавателя обмануть не удалось.
— Тебе кажется.
— Вот! — он насильно взял ее руку и протянул вперед. Ключи со звоном упали на пол. — Черт, да тебя всю трясет!
Кисть под пальцами мелко подрагивала.
— Это эмоции, — Настя резко вырвалась из захвата. Собственная слабость уже бесила. Один раз она позволила ему видеть себя слабой, другого раза быть не должно. — С этим местом у меня слишком много связано.