— Или тебе так кто покоя не дает? — любопытству Ивана не было предела. — Например, блондинка одна из нашей администрации.
— Не сочиняй!
— Да чего тут сочинять, с твоим фантастическим везением на женщин было бы странно, если бы Барская не заинтересовала. Эта хотя бы точно не замужем, в отличие от твоей предыдущей.
— Я не знал! — уточнил Андрей. Этот разговор уже начал его раздражать.
— Не заводись, — осадил друг. — Лучше скажи, как с Настей. Вы помирились тогда?
— Помирились… — голос Таранова стал еще более злым. — Так помирились, что чуть до спальни ни добрались.
— Однако! — присвистнул вратарь. — Так что остановило, или ты квалификацию потерял?
— Ваня, нарываешься!
— Теперь ясно, почему ее не видно и не слышно уже две недели, — задумчиво произнес Гагарин. — Так может, стоило пойти по классическому пути «Разговоры — рестораны — цветы»?
— Я думал об этом, — нехотя сознался мужчина. — Даже уточнил у Клюева, где нормально готовят…
— Так чего же не пригласил?
— Не пойдет со мной Барская в ресторан, ни под каким предлогом, — вздохнул мужчина. — И это… Заканчивай с расспросами. Пошли что ли, на самом деле, мясо спасать, а то спалят они его, как пить дать спалят.
Гагарину ничего не оставалось кроме, как на время завязать с вопросами. Вытягивать информацию из Таранова — дело неблагодарное. Пока не припечет основательно, тот все равно ничего не расскажет, а если припечет, всем станет не до разговоров, а громы и молнии покажутся детскими шалостями.
* * *
В квартире было холодно. Коммунальщики видимо решили, что заморозки по ночам совсем не повод начинать отопительный сезон. Натянув на ноги вязанные шерстяные носки, купленные в подземном переходе у тщедушной старушки, Настя почувствовала себя немного лучше. Вот бы еще для души какие-нибудь носки или варежки. Одеть и согреться, но чудес не бывает.
Холод, поселившийся там, не разогнать вещами или горячим чаем. Только живое, искреннее общение, надежные крепкие объятия и горячие поцелуи. В последнее время целоваться хотелось до одури. Губы были уже искусаны в кровь, и никакая помада не останавливала. Настя включила в коридоре свет и глянула на свое отражение в зеркале. Лицо осунулось, щеки еще больше впали, подбородок и скулы заострились, словно от болезни. Только блестящие, будто шальные глаза, да красные, распухшие губы красноречиво намекали на причину «недуга».
Две недели понадобились на то, чтобы хоть немного забыть поцелуй с капитаном. Это было нелегко, особенно зная, что он где-то рядом, громит ворота соперника или весело шутит с журналистами, просто отдыхает в раздевалке или принимает душ. Она замечала каждый его взгляд, ловила каждое слово и боялась поддаться. Тело, стоило лишь на минуту забыться, потерять контроль, начинало гореть, вспоминая прикосновения к коже грубых мужских пальцев. Каждое его касание, каждый поцелуй, словно ожоги, она помнила их все.