Оглянувшись, Абид увидел над звериной себя и госпожу – аураннка разворачивала конягу к частолоколу, там еще мутузились с криками и женским визгом. А с кольями чего-то никого и не было более, а почему?..
И тут госпоже Нум, видно, все же поплохело: она разом осела и завытиралась рукавами, завсхлипывала, подвывая:
– Больно мне, больно!
Потные кудряшки мотались, платок съезжал все дальше на затылок.
– Бо-оооольно-ооо!..
И лицо у нее стало такое бледное-бледное, даже под грязью было видно.
А потом Абид понял, что мешает зрению. Вот эта тонкая палочка, что мотается из стороны в сторону вместе с причитаниями и всхлипами госпожи, – это стрела. И торчит она у Нум прямо из кольчужного бока. А из-под древка прыскает струйками темная-темная кровь.
– Ой… – растерянно пробормотал Абид, оглядываясь в поисках помощи.
А они с Нум над гадиной стояли вдвоем – а вокруг все лежали, с такими же стрелами, торчащими из боков и груди. Или без стрел.
Всхлипывая и плача от страха и отчаяния, Абид решился обломать древко – Нум заорала страшным, дурным голосом и сомлела. Все так же хлюпая носом и рыдая, юноша подхватил ее под мышки и поволок, по-дурацки пятясь задом. Тут же упал: оказалось, через тело женщины в перемазанной глиной абайе. Посмотрев туда, где должна быть голова женщины, Абид взвыл и зарыдал сильнее. Поднялся, поволок Нум дальше.
Когда он упал – назад плашмя в какой-то очередной раз – его вздернула на ноги белая рука в подвязанном шнурком рукаве. Храпели и топали кони, звенела сбруя. Над Нум опускалась на землю, раскидывая рукава, женщина в облаке черных длинных волос.
– А он не сдрейфил!.. – звонко крикнули над Абидом.
Хи-хи-хи, раскатились страшные холодные бубенцы сумеречного смеха.
– Г-госпожа… – сумел Абид выдавить из себя, кивая на Нум.
– Будет жить, – ответили ему сверху.
Аураннка раскинула руки и резко свела перед грудью ладони, наклоняясь над госпожой, накрывая ее шатром длинных блестящих волос. Белое, белое, странно белое платье на рыхлой земле…
– Если нас всех не сожрет аждахак, – безжалостно закончила фразу та, что сидела на лошади.
Абид испуганно вывернул голову, чтобы оглянуться на всадницу, – женщина в сером, перетянутом под мышками и у локтей белыми шнурами платье смотрела совершенно серьезно. Бледные губы на белом, белом лице пошевелились:
– Его видели с вала. Он где-то рядом.
– А… – глупо выдавил из себя Абид.
– Иди к шатрам, – резко приказала аураннка. – Сиди там, никуда не ходи.
Госпожу Нум, оказывается, уже подняли на ковер евнухи и понесли.
– А вот и он, – прошелестел сумеречный голос.