. Нерегиль замедлил шаг, потому что рядом с местом у него перехватило дыхание – несмотря на полный Щит. Щит, ради которого он провел в медитации и созерцании всю последнюю неделю. Сила колебалась вокруг Тарега посверкивающей завесой, чуть мешающей зрению и скрадывающей краски. Но от места тянуло такой пронизывающей стынью, что в груди стало тесно и душно. Мрамор пола перед Камнем в хен казался… закопченным. Для обычного зрения там проявилась свежая, даже не загустевшая ярко-алая лужа.
– Почему ты их жалеешь? – удивилась аль-Лат. – Они же как водяные крысы. Совокупляются, рожают крысят, жрут друг друга и падаль.
До статуи оставалось еще несколько шагов. С трудом отклеив взгляд от места, Тарег велел себе идти вперед.
– Зачем ты пришел сюда? Тебя прислали мои сестры? Кто ты такой? И что это у тебя на шее?
Остановившись перед золотой фигурой, Тарег все-таки поднял голову и посмотрел в пустые, с едва намеченными зрачками, металлические глаза. И заставил себя разлепить смерзшиеся на нездешнем холоде губы:
– Я – Страж Престола. Мой господин, халиф Абдаллах аль-Мамун, велел мне избавить землю аль-Ахсы от твоего присутствия.
Смех аль-Лат едва не сбил нерегиля с ног – словно он стоял под бьющим колоколом ратуши. Отсмеявшись, богиня крикнула:
– Кто-кто?! Да как ты смеешь! Мое имя – Львица! А твое имя – крыса! На поводке у другой, глупой и жадной крысы!
– Имя тебе – легион, – тихо сказал Тарег.
И вскинул в руке меч.
– Изыди.
Аль-Лат застыла. И вдруг сказала:
– Ты не сможешь меня убить, маленький сумеречник. Таких, как я, нельзя убить.
Под локтем у Тарега щелкнуло – зубами – и тигр хихикнул:
– Можно-можно…
– Меч-охотник, – понимающе улыбнулась статуя.
Тарега снова накрыло гулким смехом. Потом все стихло. Шелестящий голос сказал:
– А знаешь, что будет, если им ударить? Тебя разорвет в клочки, маленький сумеречный дурачок…
Пора.
Стиснув зубы, нерегиль заставил себя поднять голову и снова посмотреть в золотое лицо:
– Твои последователи украли эту статую в храме Ве Ниэн. Настоятель храма, желая вернуть святыню, отправился в паломничество.
Тишина сгущалась. Аль-Лат молчала.
– В паломничество к Зеркалу Люнцуань. Оно указало ему на меня.
– Что же просил твой монах у Зеркала? – равнодушно проговорила богиня.
– Он просил показать того, кто готов отдать свою жизнь, но освободить статую и нанести тебе смертельный удар.
Аль-Лат вскрикнула – прямо как женщина.
Митама полыхнул страшным светом, заорав в ответ: Изъятие!!!
Щелкнув пастью, тигр исчез в раскаленном пучке энергий и веером хлестнул через золотую грудь статуи.