Люди судачили: вот она, воля Всевышнего, и самый малый зверек не волен в своей жизни, и даже могущественный сановник не может быть уверен в следующем дне… А что ему сделается, басил кто-то осведомленный, печать на лоб хлопнут, да и отвезут к джиннам, как семьдесят лет назад дело было… Да не семьдесят, азартно спорил кто-то еще более умный, уж больше поди, а так, да, запечатают лоб сигилой и свезут на Мухсин, туда ему и дорога, пожалуй, такое уж чудище…
Марваз хотел было развернуться и дать говоруну по сопатке, но перед строем затопала гнедая коняга каида, а за ней налетели мухи:
– Стро-ооой! Де-еержать!
– Копья к приветствию эмира верующих – го-оооотовь! Марваз вытянулся в струнку и отставил копье – р-раз!
Строй грохнул щитами, смыкаясь.
– Жители Мадинат-аль-Заура приветствуют халифа аль-Мамуна! Долгих лет жизни эмиру верующих, да благословит Всевышний его и его потомство!
Со звоном и лязгом мимо рысила свита, кони кусали мундштуки, пританцовывая.
Подняв глаза, Марваз вдруг заметил, как скакнул по толпе солнечный зайчик. Снова?.. Приглядевшись, увидел на балконе дома напротив бритого человека с сомиными усами, в простом сером халате невольника. Как раб мог оказаться на дорогущем месте у самых ворот дворца? Человек спокойно запеленывал в тряпицу зеркало, неспешно прятал его в рукав. Из комнат, видно, позвали, и невольник шагнул внутрь дома. Марваз с удивлением обнаружил, что на балкончике совсем никого не осталось – странно, ведь еще даже карматов не провезли, а как же слон с аль-Джилани?..
Но тут на улицу вступила серая хоботная громада, и все лишние вопросы мгновенно улетучились из головы ятрибца. Он смотрел на слона, на качающееся на высоте громадной спины деревянное седалище с высокой спинкой, на мотающегося на верхотуре жалкого, связанного человека – и радостно вопил, благодаря Всевышнего за победу над врагами.
Поэтому Марваз не заметил, как из комнаты на балкон вышел человек в простом сером халате-рида, облокотился на перила и посмотрел – почему-то не на слона и не на звенящих колокольчиками пленников на верблюдах – а на присыпанное песком место у ворот, где только что всадили нож в сердце Тарику.
Впрочем, Марваз навряд ли бы узнал в этом человеке начальника тайной стражи.
А Абу аль-Хайр ибн Сакиб вертел в руках зеркальце – и радостно, спокойно улыбался.
На сегодня все дела его завершились – и завершились совершеннейшей победой и торжеством задуманного. Вазир барида смотрел в круговерть розовых лепестков и про себя возносил хвалу Всевышнему – за то, что его замысел полностью удался.