А снаружи донеслись заливистый свист и злобные жадные вопли. И дробный топот копыт десятков коней.
Листок, подрожав чуть-чуть в сладострастной злобе, медленно, удовлетворенно опустился на песок и затих там невинной бумажкой.
Луанг Най вздохнул и отложил бесполезный жезл. Снаружи орали и звенели оружием какие-то вооруженные – люди? Сумеречник удивленно обернулся к остальным:
– Это действительно люди, наставник, – тихо сказал подкравшийся к дверям Джин-хо.
Его голые лопатки блестели от пота, намотанная под ними желтая ткань мокро темнела – послушника еще не отпустила дрожь пережитого ужаса. Непонятные налетчики громко орали во дворе храма, в щели между створами метался свет факелов.
В двери ударили чем-то огромным и тяжелым, Джин-хо шарахнулся.
Луанг Най снова посмотрел на листок. Тот не подавал признаков жизни – беленькая, сложенная пополам записка на дорогой бумаге.
Грохнуло снова, двери угрожающе заскрипели.
– Ну что ж вы так, тетушка, – осуждающе пробормотал монах. – Разве можно приводить на семейное кладбище такое отребье. Мало того что разбойники, так еще и люди…
В створы явно били тараном – щель расширилась, разорванные и обвисшие ленточки сутр бессильно дрыгались с каждым мощным ударом. Джин-хо отошел к стене и выжидательно поглядывал то на наставника, то на жалующуюся во все скрепы дверь. Снаружи хохотали и возбужденно орали, ржали десятки лошадей.
– Мерзавцы, – тихо сказал Луанг Най.
Таран ударил еще раз, и на каменный пол полетели щепы.
До сей поры ни один разбойник не осмеливался осквернить святилище Ве Ниэн – из почтения к праву убежища, которым те же разбойники охотно пользовались. Но вот люди… Людей храм видел впервые.
Граница с айсенами – длинная полоса белого, заваленного гниющими водорослями песка вдоль высокой скальной стены – тянулась с севера на юг и оканчивалась в двух йоутах отсюда, у самой рыбацкой деревни. С севера по песку мало кто приходил: люди боялись приливов, по высокой воде море подступало к самым скалам. Утонуть сложно, но можно, а айсены не очень-то любили воду и плавать. А тут целая толпа, верхами и вооруженная…
Дверь вспучивалась под ударами, остро торча щепками, как переломанными костями. Брус засова гнулся, но держался.
Луанг Най поманил восьмерых служителей и отступил к стене под высоким барельефом с небесными полководцами и высунувшими языки тиграми. Потом приложил ребро ладони ко лбу, выдохнул – и отсек от себя пространство резким ударом.
Поэтому те, кто вышиб из прогнувшихся скоб засов и пролез в раскуроченные двери, не увидели в храме ни души.