Слушая доклад, разглядывая потную лысеющую физиономию штандартенфюрера СС, он на какое-то время впал в раздумье. Он вдруг осознал, что недостаточно силен для решительных действий по спасению Германии. Все его попытки хоть как-то договориться с Западом, не увенчались успехом. Такая самооценка его пугала, но одновременно и озадачивала, давала импульс в поиске новых решений.
Призрак приближающейся катастрофы все отчетливее вставал перед нацией. Армии Вермахта в результате летнего наступления советских войск оттеснены к границам Восточной Пруссии и к Висле. На западе высадились союзники, и подошли к германской границе. Надо было предпринимать срочные меры.
Рейхсфюрер СС Гиммлер, хоть и поддерживал его в поисках компромиссного мира с Западом, но по-прежнему оставался верным приверженцем Гитлера. Настолько была велика сила внушения фюрера на него, настолько был он очарован им. Подумав о рейхсфюрере, он вдруг вспомнил первый разговор с ним по вопросу компромиссного мира и выхода Германии из войны. Это был трудный разговор, разговор на грани самоубийства. Он состоялся в августе 1942 года. Его тогда вызвал Гиммлер в свою штаб-квартиру, которая располагалась в офицерской школе в Житомире. Пролетая над огромными территориями России, он впервые понял, с какими трудностями пришлось столкнуться Вермахту, чтобы овладеть этими пространствами. Сколько крови было пролито с обеих сторон.
Рейхсфюрер готовился к встрече с вождем и его заинтересовал вопрос китайско-японских переговоров по подготовке компромиссного мира. Эту тему он раскрыл ему основательно и понятно. Беседа была долгой, но она не была утомительной, даже иногда принимала характер беззаботного трепа. И вот на ней он, Шелленберг, вдруг перешел к неожиданному для Гиммлера вопросу. Да, он хорошо помнит, как тогда произнес. Он сказал:
— Осмелюсь спросить, рейхсфюрер, в каком ящике письменного стола прячете вы вариант решений относительно конца войны?
Его вопрос ошеломил Гиммлера. Из-за сверкающих стекол пенсне на него уставились глаза полные гнева и удивления. Лишь после томительного молчания он обрел дар речи: — Вы что, с ума сошли? Вы не в себе? Как вы вообще осмелились разговаривать со мной в таком тоне? — стал возмущаться он, чуть не брызгая слюной ему в лицо.
Но он, Шелленберг, сумел убедить рейхсфюрера прислушаться к его доводам и дать свое согласие на вступление во внешнеполитическую игру.
— Я одобряю ваш план, — сказал тогда рейхсфюрер в заключение, — но с тем условием, что в случае если вы в ходе ваших приготовлений совершите серьезную ошибку, я моментально откажусь от вас.