Чужой для всех-2 (Дурасов) - страница 2

Ольбрихт не был единственным солдатом Рейха, который позволил себе любовь к неарийской девушке во время войны. Им почти удалось – но «почти» не считается. И все годы после войны Ариец думал: «А был ли у них шанс на самом деле…?».

Теперь, держа в руке письмо из России, где он проливал свою кровь, где встретил свою единственную любовь, он вновь задал себе этот вопрос: «А был ли у них шанс на самом деле?» И дрожащие бескровные губы, тихо прошептали: «Нет…» Лицо его посерело в одночасье, обмякшее тело сжалось от боли, и он, ища поддержки от Марты, сделал робкое движение к двери. Но случайно увидев свое отражение в зеркале, содрогнулся. Тугой уродливый змеевидный шрам, шедший от правого уха вниз к подбородку, явственно кричал ему о том страшном, но незабываемом времени и притягивал, словно магнитом к себе. Зрачки его расширились от ужаса, руки непроизвольно потянулись вперед и он, падая, шагнул туда, в зазеркалье, в свою прошлую жизнь…


Глава 1

2 часа ночи. 17 мая 1944 года. На участке фронта 18-й моторизованной дивизии Вермахта. Быховский район. Белоруссия.

С протяжным шипением, прожигая ночное небо, взметнулась вверх сигнальная ракета и, достигнув своего апогея, рассыпалась яркими желтыми гроздьями над нейтральной полосой. На какое-то мгновение, вырванное из тьмы мертвое пространство и зажатое противоборствующими сторонами, осветилось словно днем. Ряды колючей проволоки, в том числе, «спирали Бруно», противотанковые ежи, минные поля, перепаханные снарядами и нашпигованные свинцом, на одном из которых застыла подбитая и сгоревшая «Пантера» с красной звездой на борту – все предстало взору ночным расчетам. Дозоры с тревогой всматривались в одиноко падающую ракету, в подсвеченную зону, где казалось и зайцу невозможно проскочить, не то, что людям и недоумевали по поводу неожиданной ночной вспышки.

Когда ракета стала гаснуть, оставляя за собой длинные тени фортификационных сооружений, ночное безмолвие вдруг разорвалось яростной стрельбой. Словно опомнившись, с немецкой стороны длинными, шелестящими очередями ударил станковый пулемет. Огненные трассы с воем, устремились вперед к воронкам, откуда был сделан выстрел. Раскаленные жучки, смертельной косой срезали попадавшиеся на пути желтые головки одуванчиков, сочную майскую траву и не найдя ничего более серьезного в зоне поражения, раздирая дерн, зарывались в землю. Русские передовые траншеи молчали, хотя и оттуда засекли одиноко взметнувшуюся ракету с нейтральной полосы…

Франц Ольбрихт очнулся. В тот момент, когда взлетела ракета, у него дрогнули веки и открылись глаза. Еще не осознавая где он, и что с ним происходит, он увидел над собой звезды. Яркие мерцающие звезды. Они манили и звали к себе. Вдруг одна звезда такая красивая и близкая рассыпалась на миллионы искр и стала падать прямо на него. Зрачки глаз расширились от ужаса. Он хотел закричать, но не было голоса. Хотел отползти, но не было сил. Раскаленные протуберанцы, достигнув земли, стали насквозь прожигать его тело. Особенно сильно горели ноги. Кожа шипела, вздувалась, лопалась, превращаясь в струпья. Пламя быстро охватила всю его сущность.