– Вчера вечером я не сказал тебе одного – обида Пирса корнями уходит далеко в прошлое, в поступок моего деда, – тяжело произнес Бэкенхем.
Он взглянул на нее, не представляя, как продолжить.
– Мои уши слишком нежны для продолжения истории? – Его предупредительность слегка позабавила ее.
– Нет, дело не в этом. Я… – он помолчал, потирая подбородок тыльной стороной ладони. – Кажется, ты умеешь держать удар. И принимать новости.
Брови ее нахмурились, на лбу появилась едва заметная складочка.
– Я их еще не слышала, как же я могу…
– Я имею в виду новости о Пирсе. Он наметил тебя своей целью, чтобы отомстить мне.
– Понимаю. – Джорджи вспыхнула от гнева. – Ты думал ранить мое тщеславие, указав на тот факт, что Пирс вовсе не был влюблен, не очарован мной? Боже мой, Маркус, почему меня должна беспокоить причина, по которой Пирс преследовал меня? Если бы он действительно любил меня, он бы не принуждал меня писать то письмо!
Когда Пирс переключил свое внимание на Вайолет, тщеславие Джорджи никак не пострадало. Она слишком переживала за младшую сестру, чтобы чувствовать себя ущемленной. К Пирсу она испытывала лишь отвращение – и тревогу. Каким бы сильным и умным ни был Бэкенхем, Джорджи боялась за него – его доброта представлялась ей слабостью. Маркус не мог даже вообразить, до чего может опуститься подлец.
На лице Бэкенхема застыло задумчивое выражение. После долгих колебаний он пожал плечами:
– Мужчины совершают странные поступки во имя любви.
– Человек чести не стал бы совершать подобного.
– Не знаю, Джорджи, – проговорил Бэкенхем. – Раньше я думал, что честь для мужчины имеет первостепенное значение. Теперь полагаю, иногда честь является роскошью, которую мужчина не может позволить себе.
Неужели он пытался оправдать действия Пирса? Уму непостижимо.
Джорджиана решила вернуться к теме их разговора:
– Какое отношение Пирс имеет к твоему деду?
Бэкенхем откашлялся.
– Помимо своих безумств и насилия, дед также вел весьма беспорядочную личную жизнь.
Джорджи часто слышала, как старого графа называли за глаза – Рэнди Старый Кобель.
– Не думаю, что он так уж отличался от окружающих, – заметила она.
– С одной лишь разницей, – сказал Бэкенхем. – Мой дед был отцом Пирса.
– Нет! – вскрикнула Джорджи. – Как такое могло случиться? Пирс был первенцем. Он унаследовал титул!
Дамы из высшего общества зачастую производили на свет детей, зачатых не от своих мужей. Но чтобы первенец и наследник был бастардом по рождению – это возмутительно.
Бэкенхем посмотрел на нее со всей серьезностью.
– Вероятно, это произошло не по доброй воле леди Пирс.