— Значит, мой брат не виноват ни в каком преступлении?
— О, он виноват, Дитес. Просто не виновен в том, в чем признался. Он виновен в том, что изо дня в день подстрекал моих слуг к дурному поведению. — Евгенидис небрежно махнул рукой в сторону придворных. — А так же в сговоре со своим отцом, имеющим целью добиться увольнения всех, кроме самого Сеануса, чтобы в дальнейшем я мог выбрать новых слуг, которые будут больше устраивать барона Эрондитеса. По настоянию Сеана и фаворитки, которую барон уже выбрал для меня, хотя я упорно продолжал танцевать с ее младшей сестрой, которая, кстати, носит прекрасные серьги.
— Понимаю, — неуверенно сказал Дитес.
— Нет, ты не понимаешь. И я тоже. Потому что, развращая моих слуг, Сеанус должен был стать незаменим для меня, что ему, бесспорно, удалось сделать. Ваш отец желал, чтобы меня аккуратно подцепили на его крючок. Но твой брат почему-то захотел меня убить. С балкона с видом на сад он указывал убийцам, где они могут найти меня.
— Но у вас не было доказательств?
— Ни одного, которое я хотел бы обнародовать.
— И тогда вы положили коноплю в опиум и заставили его признаться в этом?
— Вот именно. А ты бы предпочел, чтобы я арестовал его за действительно совершенное преступление?
Дитес безнадежно развел руки.
— Вы казните его?
Царь покачал головой.
— Нет.
— Спасибо, — выдохнул Дитес. — О, благодарю вас.
— Не за что, — сказал царь, поднимая руку. — Не благодари меня. Ваш отец станет более сговорчивым, пока перед ним будет маячить надежда когда-нибудь увидеть сына на свободе. Это единственная причина оставить Сеануса в живых. К сожалению, Дитес, это исключает вероятность, что твой отец простит тебя и будет поддерживать в ссылке.
Дитес опустил глаза, но жаловаться не стал. Медленно, опираясь на правую руку, царь дотянулся левой до ящика прикроватного столика. Вытянув ящик, он достал из него кошелек, а потом потянулся за сложенным вчетверо листом бумаги. Откинувшись, он бросил кошелек на край кровати и протянул документ Дитесу.
— Ты можешь использовать часть этих денег для решения… семейных дел. Остальных хватит, чтобы добраться до Полуострова. Эта бумага — рекомендательное письмо к князю Ферриа. У него есть для тебя должность придворного капельмейстера.
Дитес уставился на бумагу в своих руках.
— Ферриа… — пробормотал он в благоговейном изумлении.
— Мне очень жаль, Дитес.
Дитес покачал головой.
— Вы пощадили моего брата, когда могли бы казнить его самым жестоким образом. Вы помогли мне покинуть гадюшник моей семьи и выгребную яму этого двора. Вы знаете, что значит для меня писать музыку при дворе самого Ферриа! Вы вложили мне в руки мою несбыточную мечту. Я не понимаю, за что вы должны извиняться.