Боаргус невозмутимо чистил ногти ножом.
— У меня здесь полная караулка мускулистых ветеранов, которые почтут за счастье выкинуть отсюда двух невоспитанных эддисийцев. Они даже согласны надавать вам по шее, если будете сопротивляться.
Авл печально покачал головой.
— Я разочарован.
— А я сыт по горло. Убирайтесь.
Авл задумчиво откинулся на спинку кресла. Оно протестующе скрипнуло.
— В полдень. Когда протрубят трубы. Тогда мы уйдем.
— Да? В полдень я волшебным образом исцелюсь, и вам не нужно будет сторожить меня, как шкодливую козу? Что такого особенного случится в полдень?
Авл скрестил руки на груди и признался:
— Орнон будет должен мне три золотых статера.
Лоб царя прояснился.
— Понимаю. Хорошо. Вы уйдете в полдень.
— И… — продолжил Авл.
— Если вы не уйдете в полдень, не будет никаких «и».
— И, — настаивал Авл, — твой Костис останется с тобой. Если ты нарушишь свое обещание быть паинькой, он сообщит царице, которая вызовет Орнона, и он снова пошлет за нами.
Он посмотрел на Костиса, чтобы убедиться, осознает ли тот свою ответственность. Костис в свою очередь посмотрел на царя. Царь сказал:
— Я надеюсь, что вы с Боаргусом отправитесь в какой-нибудь Мухосранск подальше отсюда.
— Да, и очень скоро, — заверил его Авл.
* * *
Эддисийцы ушли ровно в полдень. Костис остался. Царь иногда улыбался ему, но все остальное время игнорировал. Он читал почту и что-то писал, пристроив на коленях накроватный столик для завтраков. Он вызывал людей, чтобы поговорить с ними, и тогда отсылал Костиса в прихожую и просил плотнее закрыть дверь. Когда царица пришла навестить царя, он назвал Костиса своей тенью. Аттолия милостиво улыбнулась Костису, заставив его покраснеть до кончиков пальцев на ногах.
После очередного ужина в одиночестве Костис вернулся на свою койку в маленьком закутке. Среди ночи он проснулся от стука в дверь. Его Величество собрался пройтись и, выполняя свое обещание, послал за своим лейтенантом.
* * *
Релиус был поражен. В голосе царя звучали виноватые нотки.
— Я не смог прийти вчера вечером, — сообщил Евгенидис, усаживаясь на табурет.
— Телеус сегодня сказал мне, что у вас посетители из Эддиса.
Этот обмен светскими любезностями посреди ночи в спящем дворце казался Релиусу странным и неловким.
— Тот, что поздоровее, сидел в моей комнате всю ночь. Как твоя рука?
— Хорошо, — машинально ответил Секретарь и вздрогнул.
Его рука все еще болела, и отек не прошел, хотя кости уже были вправлены. По крайней мере, его рука останется при нем. У царя руки не было.
— Релиус, — тихо заговорил царь. — Я должен был прийти сюда прошлой ночью. Я прошу прощения.