Два года спустя.
Твою мать. Что это за шум? Я моргнул глазами открывая их, пока сон медленно исчезал из моего мозга, и я начал понимать, что меня разбудило.
Пылесос? И … чье то пение? Какого хрена?
Я потер глаза и застонал от отчаяния, когда шум стал громче. Теперь я был уверен, что это пылесос. И звучал он как неудачная версия “Gunpowder & Lead” (Порох и свинец) Миранды Ламберт.
Мой телефон говорил, что сейчас только восемь часов. Я спал всего два часа. И после тридцати часов на ногах и без сна, я был разбужен плохим пением и мать его, пылесосом?
Когда она пропела первые две строчки припева, я вздрогнул. По мере ее пения, она звучала громче и громче. И она ужасно фальшивила. Это была хорошая песня, которую она искажала. Разве это женщина не знает, что нельзя приходить к кому-то домой в восемь часов гребанного утра и петь верхними октавами?
После такого грохота, я, наверное, уже не смогу уснуть.
Наннетта наверное наняла эту идиотку убирать ее чертов дом. Но, все же, зная Наннетт, я был уверен, она была зла, что я был здесь и, она ничего не могла с этим поделать. Вероятно, она заплатила женщине, чтобы та визжала под дверью моей спальни. Дом не принадлежал Наннетт, он принадлежал Киро, нашему отцу. Он сказал, что пока Наннетт в Париже, я могу пожить в доме и провести больше времени с нашей другой сестрой, Харлоу, которая жила в Розмари Бич с ее мужем Грантом и их малышкой.
Это должно быть были проделки этой сучки, чтобы достать меня за то, что я остановился в ее доме. Теперь она снова и снова пела куплет в верхней октаве. Боже, я как будто оказался в ночном кошмаре. Этой женщине просто необходимо заткнуться. Мне нужно немного поспать, прежде чем я пойду навещать Харлоу и ее семью. Она была так взволнована, что я еду к ней из Техаса. Но эта идиотка очень эффективно испортила мой сон.
Я откинул одеяло, встал и направился к двери, прежде чем понял, что я был голый.
В голове стучало от недостатка сна, и я становился еще злее, пока шарил по комнате в поисках чертовых джинс, которые снял, когда добрался сюда. Зрение мое было мутным, и темные шторы были закрыты. Хрен с ними. Я дотянулся до простыни и, обмотав ее вокруг талии, направился к двери.
Я распахнул дверь, как раз когда она начала петь вступление к следующей песне. Черт возьми. Только не еще одна песня. На этот раз она убивала “Cruise” Флориды Джорджии Лайн.
От яркого света я моргнул и потер глаза, зрение по-прежнему было размытым. Дерьмо, неужели женщина не видит, что я стою здесь?