– Грустно, – протянув руку, чтобы забрать лист обратно, заметил Маркони. – Я рассчитывал…
– Это нечестно, – вскочив, заявила я.
– Это – привилегия моего положения, – поправил меня следователь. – И сядь обратно.
Я опустилась на стул:
– Извини.
– Перенос возможен либо на настроенный маяк, либо на точные координаты, либо на слепок. Первый и второй вариант исключаем. Ничего похожего на маяк обнаружено не было, по координатам такой точности не добиться, да и затратно по ресурсам, остается слепок.
– Что означает возможность повторения, – продолжила я. – Думаешь, сама не понимаю.
– Уверен, что понимаешь, но пока ведешь себя, как взбалмошный ребенок, для которого все это лишь игра.
– А сам разве не такой был? – неожиданно вклинился в наш разговор Лой.
Думала, Маркони вспылит и огрызнется, но он только бросил быстрый взгляд на своего эксперта и вновь посмотрел на меня:
– Он прав, именно такой. Изменился, когда погиб мой друг. Не по моей вине, но осадок остался. Будь мы тогда немного серьезнее… – Он встал, обошел стол, подхватил меня за плечи своими ручищами, заставив подняться: – Не стоит совершать ошибки, которые невозможно будет исправить.
Освободиться я не пыталась – нереально, но Маркони отпустил сам. Вернулся за стол, правда, садиться не стал.
– Начни с князя. Договорись о беседе…
– Ему бы допрос. С пристрастием, – тяжело вздохнула я.
– Настасья… – угрожающе протянул следователь.
– Да помню я, помню, – отмахнулась я от него. – Дипломатическая неприкосновенность.
– Ну… как сказать, – многозначительно хохотнул Лой.
– А ты, – резко развернулась я, грозно направив в его сторону палец, – заткнись. Или, думаешь, я не знаю, куда именно ты ходишь вина попить в хорошей компании.
– И куда же он ходит? – тут же уцепился за мои слова Маркони.
Да… моя выходка была неосторожной. Приверженец семейных ценностей Маркони не терпел измен в своем окружении, считая, что брак – дело хоть и похожее на пожизненное заключение, но по собственному желанию, а не приговору суда.
– К моей матушке играть в ведьму-ведьму с такими же… любителями поговорить.
– Ах, к Елизавете Николаевне, – тут же смягчился Маркони. Тоже провинность, но из разряда мелких правонарушений. – Как она?
– Готова поставить месячное жалованье, что скоро она перестанет быть госпожой Волконской, – не без задней мысли «сдала» я матушку.
Если она думала, что попытка свести меня с Северовым просто так сойдет ей с рук, сильно ошибалась. Азартный блеск в глазах Лоя был только началом. Вот когда эта новость пару раз обойдет департамент…
– Ладно, – заглянув еще раз в поручение, вздохнула я, – пойду-ка я, пока меня еще чем не загрузили.