Каменными эти деревья называли потому, что они были очень тяжелы в обработке – с одинаковым трудом поддавались и топору дровосека, и рубанку столяра, и резцу краснодеревщика, а еще не боялись огня. Зато, даже будучи срубленными пять, а то и десять лет назад, мощные бревна продолжали истекать смолой, прозрачной, словно слюда, и золотистой, будто мед.
Смола, застывая, обволакивала стены жилища, делая их прочнее камня, заставляя переливаться в лучах солнца всеми оттенками золотого и проявляя затейливый переплетающийся рисунок черной, будто деготь, древесины.
Из морогуна строили только храмы и ими же их обсаживали, заключая в кольцо. Могучие исполины отсекали шум улиц, приглушали все посторонние звуки, а длинные, с мужскую ладонь, иглы рассеивали вокруг терпкое благоухание.
Святое место.
Дэйн его терпеть не мог.
И запах этот тоже.
Но делать нечего. Мужчина поднялся по ступенькам, толкнул дверь и оказался в прохладе святилища, напоенной все тем же ароматом смолы и хвои – острым, пряным, дурманящим.
Здесь повсюду растекался мерцающий золотистый свет. Десятки свечей горели на высоких постаментах. А у подножия Чаши Откровений, преклонив колени, стоял человек, которого дэйн без труда узнал бы даже со спины в кромешной тьме.
– Ты быстро вернулся, – тихо отметил Шахнал не оборачиваясь.
Его руки благоговейно лежали на изогнутых боках Чаши, и жрец неслышно молился, вопрошая небеса о чем-то, ведомом только ему. Наконец молитва закончилась, и мужчина поднялся на ноги, поворачиваясь к собеседнику.
– Отец, – почтительно склонил голову тот.
Дэйн часто бывал в храме, но всякий раз от души удивлялся тому, как искренне и ревностно жрецы исполняли свой долг, с каким упоением и страстью отдавались они молитве и с каким безграничным терпением держали пост. Поэтому при всем неприятии к этим людям палач магов все же понимал, за что они наделены способностью слышать небожителей.
– Воля Маркуса…
– …не была исполнена, – закончил за жреца несостоявшийся убийца магов и коротко пересказал произошедшее. – Мы нашли пятерых дэйнов в магической клетке. Она была сделана небрежно, и они могли бы освободиться, окажись в сознании. Но их чем-то опоили. Это выглядело… как издевка.
– Возможно, это и было издевкой, – задумчиво проговорил жрец. – Маркус разгневался. Он не отвечает мне более, не подает знаков, не озаряет знамениями. И я не знаю почему.
– Тишина?
– Уже неделю, – Шахнал поник головой. – Мне это не нравится.
Несмотря на серьезность ситуации, дэйн усмехнулся:
– Может, ты все же не устоял и съел ложку Василисиного рагу, отец?