— Но она же отдаст тебе какую-то часть. Она же обязана так поступить из уважения к приличиям. Что она говорила насчет этого?
— Она не говорила ничего такого, ничего насчет раздела наследства.
— А что же она говорила?
— Сирил, прошу тебя...
— Что она говорила?
— Она хочет, чтобы я получала денежное пособие.
— Сколько?
— Сто фунтов в год.
— А сколько она сама получит?
— Я... не знаю. Мистер Эштон не может сказать со всей уверенностью, пока все дела относительно наследства не будут улажены.
— Он, черт возьми, что-нибудь да придумает. Сколько она получит?
Инна, запинаясь, сказала:
— Он не уверен, но говорил о двух тысячах.
— Две тысячи чистыми?
— Так он сказал, после того как будет уплачен подоходный налог.
— И она дает тебе жалкую сотню! Не густо! — он сжал ее в объятиях. — Инна, это непостижимо! Неудивительно, что ты не в состоянии говорить по делу! Это невероятно! Но, послушай, дорогая, она должна сделать одну простую вещь — она должна отдать тебе половину. Я хочу сказать, это будет порядочно с ее стороны. Она не может просто прикарманить все деньги и оставить нас умирать с голоду.
Весьма неудачно, наверное, но Мэриан открыла дверь как раз в тот момент, когда он произнес последнюю фразу. Слова звучали пылко и убедительно, но на Мэриан они подействовали весьма странно: она подумала, что Сирил, приложив какое-то усилие, и впрямь мог бы достичь успеха на сцене. Она переоделась в старое платье, чтобы приготовить ужин. Начав накрывать на стол, она сказала приятным голосом:
— Ты не умрешь с голоду, Сирил. Ужин почти готов.
Он взглянул на нее и, поколебавшись, бросился в атаку.
— Я не это имел в виду. Мэриан...
Она прошла в ту часть комнаты, что была оборудована под маленькую кухню, и он последовал за ней.
— Ты ведь сделаешь что-нибудь и для нас — это такая куча денег. Инна твоя сестра.
Она поставила суп на маленький огонь, затем принялась разливать его в тарелки, которые уже подогрела. Она улыбалась.
— Об Инне я позабочусь. Я ведь всегда заботилась, правда?
— Но, Мэриан...
Она покачала головой.
— Я устала, да и суп остынет. Завтра поговорим.
— И ты что-нибудь сделаешь, ведь сделаешь, да? Ты всегда была ангелом. Не думай, что я не понимаю, как мы тебе обязаны.
Она продолжала улыбаться.
— Тогда возьми тарелку Инны и свою тоже. В ней нет монет, но суп вкусный.
Он стоял с тарелками дымящегося супа в обеих руках.
— Ты не знаешь, как трудно занять прочное положение в театральном мире, завистники так и норовят тебя подсидеть. Но теперь, если у меня будет материальная поддержка, я смогу собрать свою собственную труппу и показать всем, чего я стою на самом деле.