— Всегда лучше расставить все по своим местам, и я хотела бы быть уверена, что будет завтра, так что, может быть, вы дадите мне знать, если задумаете что-то изменить.
Это не звучало как предупреждение об уходе, но ничего нельзя принимать на веру.
— Я ничего не хочу менять, Элиза.
— Тогда я уверена, что буду очень рада остаться. Я всегда говорила, что здешняя плита лучше, и Мактавиш привык.
— Я просто счастлива, Элиза. Только я переживаю из-за миссис Брэнд и мисс Ремингтон...
Не то чтобы Элиза фыркнула. Ее ноздри резко дернулись. Она решительно заявила:
— Миссис Бэлл следит за их половиной дома, а ее сестра миссис Вулли будет приходить по утрам и готовить для них. Я научу ее пользоваться плитой, и они смогут подогревать то, что она будет оставлять им на ужин. Обо всем есть договоренность, и вам не о чем волноваться. А если вы и миссис Фелтон будете сами прибираться в своих комнатах...
— И в кабинете, — быстро сказала Мэриан, — я бы хотела прибираться и в кабинете.
— Мы прекрасно заживем. И, если мне позволено просить об этом, я была бы рада компании Пенни, время от времени, и Феликса тоже.
По другую сторону стены мисс Ремингтон резко вскинула голову.
— Я уверена, что это счастье, когда окна этой комнаты не выходят на ту же сторону, что и в музыкальной гостиной.
Леди расположились в их собственной гостиной, из окон которой открывался вид на дорогу, на согнувшиеся от ветра кусты и на холмы, возвышающиеся вдали. Здесь было очень много мебели и изрядное количество безделушек. Каждый дюйм подходящего пространства на стене был занят. Пол был заставлен множеством маленьких столиков. На окнах висели тяжелые плюшевые занавески голубого цвета. Брюссельский ковер был в высшей степени износостойким, его голубая с коричневым расцветка практически не пострадала от времени.
Миссис Брэнд сказала:
— Мы не видим солнца, и моря тоже.
Кэсси тряхнула головой.
— Ты не слишком-то тоскуешь по солнцу, и, я уверена, море создает немало шума на той стороне. Так же, как Хелен Эдриан. Я поговорю с Феликсом. Они действительно должны бы держать свои окна закрытыми во время своих занятий. Не понимаю, почему мы вынуждены закрывать наши.
С этими словами она быстро подошла к окну и с грохотом захлопнула раму.
Флоренс Брэнд штопала чулок. Она подняла глаза. На мгновение задержала взгляд на сестре и затем вернулась к штопке, продергивая нить и отпуская ее в неторопливой, размеренной манере.
— Люди платят за то, чтобы послушать ее, — сказала она.
Мисс Кэсси обернулась.
— Я не понимаю, почему ты здесь ее держишь.