Воистину, человек несомненно бессилен, и судьба его написана среди звезд! Такой благородный, славный муж превратился в подавальщика при господине! Горе, какое горе!
Джундубу с поганым тазом тем временем пинками погнали прочь.
А певичка, вихляя звенящими бедрами, спустилась с помоста и, покачивая задком, пошла через двор к Сайфу.
Тут во двор сунулся черный невольник и громко объявил:
– Мир тебе от Всевышнего, о благородный господин! Почтенный кади велел передать, что распутницу Рабаб вывели из ее места и тащат к яме для побиения камнями! Просит пожаловать, о благородный господин!
С улицы и впрямь донеслись радостные вибрирующие крики женщин, нестройный гомон толпы и топот. Весь Нахль бежал к окраине – совершение справедливости есть долг каждого правоверного!
А певичка тем временем поднялась по ступеням, остановилась в шаге от Сайфа и кокетливо прикрыла нос алым шарфом. Смуглые, покрытые испариной груди призывно колыхались под тугим парчовым лифом.
Сайф улыбнулся и взял женщину за голое плечо:
– Потом… Сначала дела любви, потом дела смерти, о раб! Так и передай своему господину…
И повлек кокетливо хихикающую певичку в комнаты. А братья – все девятеро – дружно потребовали еще вина.
* * *
Ахнув, Сайф уперся пятерней девчонке в лоб и с силой отпихнул от себя:
– Что это ты намерена делать со мной, о скверная?!
Та подняла голову и непонимающе вытаращилась, пальчиком поправляя чуть размазавшуюся помаду.
Сайф скосил глаза вниз – вот не хватало еще, чтоб на зеббе у него помаду увидели! Чего только не выдумают городские! Нет, ему, конечно, рассказывали, что городские женщины – не такие, как в становищах, и бесстыдны в любви, но не до такой же степени!..
Снаружи что-то грохнуло. Заорали.
Неужели так орут, что с окраины слышно? Весь Нахль, что ли, к яме сбежался?
А вот следом Сайф услышал объяснившее многое: звон и скрежет железа о железо. И короткие, злые выкрики. Перемежаемые ударами и шорохом осыпающейся штукатурки.
Вопль. Хрип. Или Гитриф, или Абдаллах. И следом – грохот.
Звук падающего на пол тела вывел Сайфа из оцепенения. Он метнулся к стене и попер к двери тяжелую деревянную лежанку – задвинуть.
– Помогай! – рявкнул он девке.
Та тоже сообразила, что к чему, и, хоть с лица сбледнула, быстро вцепилась в резную ручку на пару с ним.
Со скрежетом штуковина поехала по натертому полу – роскошная спальня-то была, с деревянными полами, хорошо как пригодились…
Снова короткий крик, звяк, скрежет. Шмяк, свист металлический – крик.
Обливаясь потом и толкая лежанку, Сайф понял: он слышит только знакомые, сплошь знакомые голоса. Братьев, Маймуна, старого рубаки Укбы. И ни одного чужого.