– Где я тебе возьму его браслет, о сын прелюбодеяния! – рявкнула Мараджил. – Вот все, что нам удалось добыть, а ты еще кобенишься, о сын гиены!
И снова топнула ногой в алой туфельке. И, шелестя складками шальвар и обоих платьев, плюхнулась на подушку.
Тот продолжал мрачно сопеть, брезгливо водя двумя пальцами по ножнам. Потом выпрямился, отрицательно покачав головой: нет, мол, ничего не выйдет.
– Ладно, – сдалась Мараджил. – Я прикажу принести… те вещи.
И зябко поежилась от воспоминания. Пожалуй, то был единственный раз, когда она пожалела о собственном любопытстве. Но как же, ей же так хотелось все увидеть своими глазами. И она спустилась в подземелья под Новой масджид дворца.
Раньше над подвалами стояла Башня Заиры, и вот она подходила их содержимому куда как лучше. Говорили, в башне уморили голодом десятки людей, а когда сносили, из разломов в стенах то и дело вываливались скелеты несчастных, некогда заживо замурованных в заложенных камнем нишах. За запечатанными дверями подземного хранилища она пробыла недолго, и этого времени Мараджил хватило, чтобы понять – второй раз она туда не пойдет. Хватит с нее.
Здоровенный ларец со свитком Договора ей запомнился хорошо: заляпанный бурыми потеками пергамент со смазанным отпечатком ладони трудно забыть. Дотронувшись до жуткого следа растопыренной пятерни, Мараджил отдернула руку – показалось, что в уши ударил крик. Как будто она услышала вопль боли за стеной. Крик и хриплое дыхание истязаемого существа.
Как же нерегиль должен их ненавидеть, а больше всего ненавидеть того, за кем волокся на своем поводке…
Впрочем, сейчас он бегал неведомо где, оборвав привязь. Одно хорошо: посмотрев своими глазами на залитый кровищей свиток Договора, Абдаллах, похоже, начал что-то понимать. Хотелось верить, что, изловив беглеца, сын больше его не упустит.
А самое главное, осознает наконец: Страж по-человечески не понимает. Со Стражем нужно обращаться соответственно – ибо Страж опасен. Смертельно опасен. И глупостей не прощает.
Пока она размышляла, доставили требуемое.
Пошевелив пальцами, Фазлуи выудил из шкатулки разорванную потемневшую цепочку. Она тихо звякнула, маг сморщился – и выронил тонкую нитку серебра.
– Как жив-то остался после такого… – тщательно вытирая руку платком, пробормотал сабеец.
И приказал принесшему шкатулку мальчишке-зинджу:
– Ну-ка положи эту штучку в тазик!
Любопытно таращась, арапчонок сгреб цепочку и бросил ее в воду.
Неглубокий таз из ханьского фарфора смотрелся на удивление глупо на этой террасе. Словно кто-то умывался да так и забыл здоровенную миску под колонной, и теперь все ходят-спотыкаются.