Но юноша уперся:
– В жизни не поверю, что ты ни строчки про войну не написал.
– Хорошо, – сдался сумеречник. – Есть у меня стихи. Но не про войну. Про тех, кто воюет, скорее.
– Вот и почитай, – мстительно сощурился Антара.
– Ну вот это вот как бы вот так вот можно на ваш язык перепереть, – пробормотал Рами.
И прочитал:
Тридцать бойцов – изогнутая дружина,
да сотня в доспехе. Да ночь туга, как пружина.
Хлопнет, откидываясь, блеклая парусина —
и снова тихо. Затаились цикады.
Или кто тут вместо выводит рулады,
передавленные – припахивают мокрой псиной.
Здесь понравиться может только отсутствие фальши.
Этот фарсах тарантул обходит подальше.
Незачем думать – кто всматривался раньше
и почему перестал, по каким причинам,
в эти ночи, приличествующие мужчинам,
примерно так же, как похотливый банщик.
Но увиденным не поделиться. В пыли и прахе,
в чёрном зрачке, упраздняющем прошлые страхи,
в высокомерном бденье кружащейся птахи —
мы одиноки, хоть локоть не гол…
[23]– Рами, – строго прервал его Антара.
– Да? – Сумеречник смотрел как-то очень понимающе.
– Это вообще не стихи. Это белиберда какая-то. К тому же занудная.
– Ну вот видишь, – просиял Рами. – Я ж тебе говорил – война! Что в ней прекрасного?
– Тьфу на тебя, полоумного, – в сердцах отмахнулся бедуин. – Давай есть, что ли, а то в комок слипнется и в котелке, и в брюхе.
Рами заглянул в остывшее варево и поморщился. Антара пожал плечами и принялся зачерпывать из котелка горстями. Сумеречник что-то пробормотал по-своему, прежде чем к нему присоединиться.
– Чего?.. – промычал Антара, тщась разжевать не до конца разварившийся комок.
Задержавшись со скользким шариком муки в руке, Рами улыбнулся:
– Мне всегда казалось, что финал удачный.
– Ну?..
– «…На том – спасибо. И за то, что ночь проплыла бесшумно, как рыба. Я стою на камнях, как прочерк между горами».
– Такое же говно, как и начало, – отрезал Антара.
И сосредоточился на еде.
Рами улыбнулся и облизнул испачканный в жирной жиже палец.
* * *
– …Рами! Рами!!! Просыпайся!..
Антара протянул руку к спящему – и тут же рухнул на спину от удара в грудь.
Продышавшись, он разинул рот и выдавил:
– Ты чего-ооо…
Сумеречник, моргая, завис над ним и, кашлянув, тихо сказал:
– Больше не буди меня так, Антара. Руки не тяни, не трогай и вообще не подходи близко. А то убью ненароком.
– Чего-ооо…
– Д-дурак… – Рами говорил, как плевался. – Воином он хочет быть… Днем смотри, чтоб твоя тень на спящего воина не падала – а то проткнут, дурачина, балбес, поэт недоделанный…
– Рами, заткнись! – обретя полное дыхание, гаркнул Антара. – На нас напали!