Осторожно повертев одну, Аллиль тут же отдернул пальцы: согнутый из нескольких перевитых хворостин круг. И протянутая сквозь него ветка. Как молния. Это был «Глаз аль-Лат».
Талисманы покачивались в пыльной пустоте брошенных жилищ, пылинки вились и медленно оседали в солнечном свете. Плетенки бесшумно поворачивались, крутились в потревоженных тенях утра.
А в один дом им входить не хотелось. Из распахнутых настежь ворот тянуло таким обморочным холодом, что колени подкашивались. Кони, которых вели в поводу, устали рвать губы об мундштуки и последний квартал шли понуро и покорно. Только потели и время от времени утробно гоготали. И жалобно взвизгивали. Перед холодными воротами лошади обреченно опустили морды в пыль и устало всхрапнули.
Где-то у подножия холма послышались крики. Бедуинское воинство вступило в городок.
– Надо посмотреть, что внутри, – сглотнув, пробормотал Амаргин. – Почему оттуда стужей дышит…
Все поежились, но кивнули.
Сделав глубокий вздох, Тарег вошел в холодный дом первым.
За крохотным хозяйственным двориком под хлопающим, сорванным навесом болтались раскрытые двери в сад. Небольшой, но ухоженный, обнесенный белой оградкой.
Перед низким абрикосовым деревом светлела засыпанная мелким песком площадка. Ее заливало не по-осеннему горячее, плавящее белый цвет солнце. В середину был вбит низкий колышек. К нему за лапку привязали курицу – рябую, коричнево-белую пеструшку. Курица умирала, завалившись набок. Лапы с длинными когтистыми пальцами скреблись о песок. А с краю площадки вкопали еще один столбик.
У него сидели двое – мальчик и девочка. Привязанные за тоненькие шейки. Только за шейки. Руки безвольно свисали вдоль тела, ноги вытянуты. Босые ступни развалены в стороны. Дети сидели, свесив головы. В одинаковых чистых, ни разу не ношенных рубашечках, которые им надели перед жертвоприношением.
– Не ходи сюда, Аирмед, – рявкнул Сенах.
Но заклинательница медленно, как во сне, вошла в сад. И тут же выбежала, закрывая рот рукой.
На столбике под ветерком колыхалась все та же круглая плетенка. Девочка пошевелилась. Курица вдруг вскочила и, заполошно кудахча, забегала на веревке.
Сенах двинулся вперед, Тарег вскинул руку:
– Нет. Смотри внимательно.
В сумеречном мире вокруг обеих фигурок оборачивалась склизкая лента. Она вылезала из приоткрытых ртов детей, мальчику заползала в одно ухо, вылезала из другого, обкручивалась вокруг столба, перекидывалась через свитые веточки «глаза».
– Они уже не здесь.
Впрочем, все и так это поняли.
Добровольное согласие жертвы нельзя отменить. И нельзя взять обратно. Даже если в какой-то момент жертва обнаруживает, что ее обманули.