– Так ты идешь? Или остаешься трусом и говнюком на все оставшиеся вонючие дни своей вонючей жизни? – холодно поинтересовался Тарег.
– Моя жизнь мне дорога, – отрезал бедуин.
И быстро поднял на нос край куфии, заправляя его за икаль. Из-под ткани голос звучал глухо и еще более шепеляво:
– Не шудьба, Рами. Видно, жвезды судили нам разойтись на этой площади.
– Звезды, говнюк, тут ни при чем.
Тарег плюнул ему под ноги. Лайс только опустил глаза.
Подвешенный к перекладине человек тоненько кричал от боли. Заломленные руки выворачивались из суставов под тяжестью провисшего тела. Человек колотился затылком об столб и плакал. Вторая туфля слетела с ноги, и босые ступни жалко скреблись о дерево, пытаясь зацепиться хоть за что-то в поисках опоры. Толпа счастливо вопила, славя богобоязненных.
Мальчик в красной рубашке дрожал, с оттопыренной губы стекала струйка слюны. Второй ибн Фарух уже перестал дергать ногами и лежал на помосте неподвижно, развалив колени под задравшейся рубашкой. В паху на штанах темнело пятно – перед смертью он обмочился.
– Отведи их домой, – сказал Тарег. – Сделай хотя бы это, засранец.
И показал на пошатывающуюся женщину с разноцветным тюком и мальчика.
Лайс стрельнул глазками и воровато кивнул.
– Вспоминай о Страшном суде, – процедил нерегиль. – Вспоминай о нем часто, пока будешь идти до их дома. И постарайся не обокрасть ее по дороге.
Снова плюнув Лайсу под ноги вместо прощания, Тарег пошел проталкиваться в сторону круто забирающей вверх улицы – в той стороне над крышами маячил облупленный силуэт Новой башни.
Он не оглядывался, но знал, что аз-Захири мелко топочет вслед за ним – вздыхая, всхлипывая и бормоча молитвы.
* * *
Поскольку шихна действительно следил за порядком в городе, а Тарег так и не последовал совету Лайса, его не очень ашшаритское лицо привлекло внимание стоявших у ворот цитадели стражников.
К нерегилю вразвалочку подошли и почти уперлись носом в нос.
– Глянь-ка, сумеречник… Правоверный?..
– А такие бывают? – искренне удивился Тарег.
Двое других зашли со спины и крепко взяли за локти. Целившийся носом хмыкнул и быстро обхлопал лохмотья – искал оружие.
– Хто такой? – ничего не найдя и выпрямляясь, поинтересовался гвардеец.
И брезгливо вытер ладонь о платок. Платок он вытащил из рукава некогда белой, а теперь серой от грязи туники. Похоже, гвардейцам в Медине давно стало не до выправки и приличий.
На тех, что держали сзади за локти, были кольчужные рукавицы, железо больно холодило кожу сквозь рукава. Брякали пластины панцирей, скрипела кожа кафтанов. Обыскивавший смерил взглядом и показал увесистый кулак в железной сетке: