Где-то в каком-то доме они: земляной пол, циновка под боком, из широкой двери на террасу льются потоком солнечные лучи. И яркий срез неба над плоской крышей соседнего домика за глинобитным забором.
Ашшаритское бурчание удалялось вместе со здоровенной тенью и скрипом сапог:
– Да я че, я спросил, сколько подорожных выписывать, я че…
Точнее, человек сказал – аман, охранная грамота. Кому охранная грамота нужна, интересно… Очень медленно Тарег сообразил: ах да, конечно. Лаонцам.
– Уезжаете?
Амаргин резко повернулся к нему и наклонился, болтая заплетенными рыжими косичками.
– Ну ты здоров дрыхнуть, Стрелок. Четыре дня – это у вас все так спят в Ауранне, или ты особо выдающаяся личность по части сопения в две дырки?
– Я-аэо… – зевота неприлично раздирала рот, – …я – выдающаяся-аааа… да. Личность.
Все болело, как будто его плашмя, как тунца, колотили о камень. Но сесть получилось. Глинобитная стена за спиной оказалась приятно теплой.
– Я думаю, нам пора. Пора уходить – пока айсены не передумали одарить нас помилованием и подорожными до самой границы с Лаоном, – тонко усмехнулся Амаргин.
И протянул влажное полотенце:
– Оботрись. А то ты как дэв, к тому же разрисованный.
Пока Тарег превращал чистое полотенце в грязную тряпку, возя мокрой тканью по морде, лаонец говорил:
– Нас – вместе с тобой – тринадцать. Число как число.
– А Дейрдре ты за кого считаешь?
Выглянув из складок ткани, Тарег узрел очень худую Финну с пухлым свертком на руках.
– Ага. Мои поздравления.
– Дейрдре я считаю за третью даму в нашем отряде, – невозмутимо отозвался Амаргин. – Я говорил о способных держать оружие. По дороге в Хань, пока мы будем ехать через Лаон, оно нам понадобится. И не раз.
– В Хань? – мечтательно улыбнулся Тарег.
– В Хань, – твердо кивнул Амаргин, закачав косичками. – Там у меня дядя.
– Дядя в Хань – это здорово, – щурясь на солнце, блаженно протянул нерегиль. – А кстати, чем все…
– …закончилось? – фыркнул лаонец. – Победой, Стрелок. Все закончилось победой. Карматы, кстати, не сумели прорваться во второй альхиб.
Тарег облегченно вздохнул.
– А на следующий день в Медину вошел приличный, сотни в три, вооруженный отряд.
– Подкрепление? – изумился нерегиль.
– Охрана сиятельной особы принца Ибрахима аль-Махди, – показал в улыбке белые-белые зубы Амаргин. – Один знаменитый столичный астролог посоветовал дядюшке халифа не дожидаться месяца паломников, чтобы поклониться святым местам. И нагадал, что попытка совершить малое паломничество, умра, этой осенью будет исключительно удачной. И к тому же станет венцом его славы. Говорят, въехав в Медину, сиятельный принц орал как резаный, обещая астрологу много радостей в ближайшем будущем. Драться с карматами ему, похоже, не очень понравилось. Он-то думал, что напишет очередную мувашшаху, и потомки склонятся перед его талантом поэта. А пришлось браться не за калам, а за меч, экая незадача…