Я судорожно сглотнул и поморщился от отвращения.
— Потом я забрал тебя домой — к себе домой, как ты видишь. Я обладаю определенной властью над большинством живых и мертвых существ, но чудеса мне неподвластны, поэтому твое оживление отняло у меня почти три дня. Потом я еще пару дней следил за тем, как восстанавливаются твои внутренние органы. И, похоже, у меня получилось. Я не чувствую, чтобы у тебя что-нибудь болело.
— Ну и… ну и что я должен со всем этим делать? — спросил я, наконец.
Кристиан присел на кровать.
— Для начала ты мог бы поблагодарить меня за то, что я вернул тебе жизнь.
— Мне снится сон, правда?
— Эдуард, просто, черт побери, скажи, что ты понимаешь! Мне еще нужно объяснить тебе, в какой заднице ты оказался, и как можно из нее выбраться!
Громкий хлопок в углу заставил меня повернуть голову. Большая ваза с сухими цветами, которая до этого была целехонькой (я обратил на нее внимание еще тогда, когда изучал спальню), превратилась в осколки, а цветы жалкими прутиками лежали на ковре.
— Этой вещи было почти пятьсот лет, Эдуард, — упрекнул меня Кристиан. Я вгляделся в его лицо, пытаясь понять, шутит ли он или говорит на полном серьезе. И, похоже, он не шутил. — Ты опять меня злишь. Ваза — это только малая часть того, что я могу сделать, когда я не в духе.
— Я уже понял, что с тобой шутки плохи. — Я потянул одеяло на себя. — Если ты в последний раз искренне просил прощения у смертного — у смертного?! — триста лет назад, этой вазе было почти пятьсот лет… то сколько лет тебе?
— Ты, похоже, решил побить мировой рекорд по количеству заданных вопросов?
— Ладно, если хочешь, можешь не отвечать, — примирительно поднял руки я. — Можешь отдохнуть, можешь спать сколько угодно, это ведь твой дом, в конце-то концов. А когда ты проснешься, то ответишь на мои вопросы. Хотя бы на вопрос о том, что ты за существо… и откуда ты, а также как ты тут появился. И зачем. Но… хотя бы назови свое имя. Или тебя так и зовут — Кристиан?
— Меня зовут Винсент. Я — то самое существо, без которого ты скоро умрешь, и, на этот раз, окончательно. Что касается возраста — я на несколько лет младше Иисуса Христа. Известная историческая личность, уверен, ты о нем слышал.
— Нихрена себе! — вырвалось у меня, и я тут же прижал ладонь ко рту, чтобы не сказать еще чего-нибудь, что разозлило бы Кристиана. То есть, Винсента — у меня и так была плохая память на имена, а теперь требовалось запомнить еще одно. И потом добавил после короткой паузы, так как решил, что неплохо было бы разрядить обстановку. — Так ведь можно разориться на покупке свечей для торта, который ты покупаешь по случаю дня рождения?