— Где твои подруги? — полюбопытствовал я.
— Они так разволновались, бедняжки, я отправила их поспать. — Мара посмотрела на Эдуарда. — М-м-м… а я знаю тебя. Ты Эдуард Мун, художник. Правильно? Я люблю твои картины. Я купила одну из галереи. С Демоном Реки. Она висит у меня дома, в спальне, над кроватью. Она прекрасна. Труп — это ужасно, правда? — Эдуард моргнул и недоуменно воззрился на собеседницу, пытаясь понять, как это она перескочила с одной темы на другу. — У меня пропал аппетит — за обедом я смогла съесть только пять куриных ножек! Что со мной будет? В последнее время у меня и так нет аппетита, а если буду продолжать в таком ключе, то похудею, испортится цвет лица, ногти начнут ломаться…
— Мне… очень жаль, что у вас пропал аппетит, — осторожно ответил Эдуард. По его лицу можно было понять, что «пять куриных ножек» не ассоциируются у него с плохим аппетитом.
— Мара, покажи мне труп, — вмешался я. — Потом вы с Эдуардом сможете обсудить все темы на свете.
Она закивала и вышла из комнаты, жестом пригласив нас следовать за собой.
— Охранники отнесли его в подвал. Не хватало мне только того, чтобы он лежал у всех на глазах! В подвале не было места, пришлось полчаса передвигать вещи. Надо будет завести еще один подвал, побольше. Интересно, сколько это будет стоить?
— Не обращай внимания, — шепнул я Эдуарду, пока Мара рассуждала вслух о том, в какую сумму обойдется ей новый подвал. — Они обычно много говорят, а в стрессовых ситуациях рот у них просто не закрывается. Слушай и кивай, не обязательно даже отвечать.
В подвале было сумрачно и душно, и живых существ тут не наблюдалось: это я понял еще тогда, когда мы спускались по винтовой лестнице. Открыв дверь подвала ключом, висевшим на большой связке в компании как минимум десятерых своих товарищей, Мара вошла в комнату и, подойдя к одному из углов, остановилась.
— Вот он, — сказала она, кивнув на лежавший на полу брезент.
— Плохие новости — он мертвее самого мертвого на свете трупа, — начал я. — А теперь давай посмотрим, кто это. Заодно и проверим, не ждут ли нас новости похуже.
— Ох, — коротко отреагировала на мое заявление Мара.
Я откинул брезент и несколько секунд вглядывался в лицо молодого человека, лежавшего передо мной на полу. Умер он как минимум два дня назад, но тело выглядело так, будто он крепко спит: неудивительно, что Мара не смогла определить, мертв он или в глубоком обмороке. С такими «чудесами» я уже встречался, но решил проверить свою догадку: протянул руку и приподнял верхнюю губу молодого человека. И нашел то, что искал: небольшие, но уже острые клыки, которые вполне могли бы прокусить чью-нибудь шею.