В небольшой комнате, где работали докторанты, было жарко и душно: кондиционер сломался пару дней назад, и его не торопились чинить. А еще здесь нельзя было курить. Адам не мог понять, какая из этих вещей нервировала его больше. Он был бы рад провести этот час в уютном университетском кафе, где можно было закурить и выпить чашку кофе, а то и пообедать, но декан обязывал каждого преподавателя жертвовать часом своего времени в неделю для студентов.
Студенты в этот час могли прийти и поговорить о чем-то, что касается учебы — о том, что они не успели сказать на лекции или же не смогли поймать преподавателя в коридоре для того, чтобы задать вопрос. Адама сложно было поймать в коридоре, потому что после лекций он мчался по делам. Поэтому в его случае декан настаивал на «часе посещений» с особым усердием. И теперь Адам ждал своих студентов, занимая себя чтением нового романа Джеральда Гентингтона.
Комната докторантов напоминала каморку и не располагала к работе. Тем более к работе научной. Тут находились три письменных стола и несколько шкафов с книгами, бумагами и папками, а в дальнем углу располагалась маленькая кухня, отделенная от основного помещения низкой перегородкой. На кухне можно было сделать кофе или чай, но самым верным решением было просто выпить воды — качество чая и кофе представлялось сомнительным.
В крошечном холодильнике лежало несколько пакетов с молоком, а иногда там можно было найти что-нибудь съестное. Правда, съестное это, в основном, приносили сами докторанты — забота университета о своих научных работниках ограничивалась регулярной поставкой молока. Адам часто видел докторантов за письменными столами — они читали взятые из библиотеки книги, выписывая нужные вещи в блокноты, и жевали какую-нибудь гадость вроде чипсов. И в такие моменты он думал о том, что верный путь к язве желудка — это работа над докторской диссертацией.
Джеральд и на этот раз не изменил себе — роман захватывал с первых страниц. Но минут через двадцать Адам отложил книгу, потому что в комнате было нечем дышать, и он не мог сосредоточиться на прочитанном. После секундного колебания он открыл окно (день выдался жарким, но пара глотков свежего воздуха, пусть и горячего, была ему необходима) и присел на подоконник. С четвертого этажа можно было разглядеть весь внутренний двор университета, включая студентов, которые сидели на траве и под деревьями.
Разговор с доктором Мори не желал выходить у Адама из головы. Если бы его попросили выразиться как можно точнее, он сказал бы, что дело не в самом разговоре, а в реакции Вивиана на его слова насчет Афродиты. Первой его мыслью была мысль о том, что доктор ревнует его к своей женщине, но эту идею Адам отмел сразу. Но, если не ревность, что могло заставить его так отреагировать? Он плохо себя чувствовал? Дежурил накануне и почти не спал? Адам успел узнать доктора Мори достаточно хорошо для того, чтобы сказать с полной уверенностью: даже если бы он не спал двое суток, он не позволил бы себе высказываться подобным образом. Да и какой смысл ревновать кого-то к женщине, которая, по сути, ему не принадлежит?