— Беатрис?
— Мне интересно. Ответь. Она любила, когда ей причиняли боль в постели?
— Да. Но я этого никогда не делал. Точнее, делал, но только один раз.
— А что именно ты делал?
— Хватит, Изольда. Я не хочу об этом говорить.
Она повернулась на бок, лицом ко мне.
— А почему только один раз? Тебе не понравилось?
— Я бы, скорее, умер, но не сделал бы ничего, что причинило бы ей боль. Ни физическую, ни душевную.
Изольда с сожалением покачала головой.
— Очень жаль. Наверное, она была еще той развратницей. Рыжеволосые женщины делятся на две группы: те, кто уже открыл в себе развратниц, и те, кто еще по какой-то причине этого не сделал. Она была развратницей, да?
— Если ты хочешь испортить мне настроение, то ты на верном пути.
— И все же странные у вас были отношения… а она причиняла тебе боль?
— Нет.
— А кто-то другой причинял тебе боль?
Я посмотрел на нее, пытаясь понять, к чему она клонит, и поймал себя на мысли, что либо не помню таких случаев, либо я на самом деле всегда занимал в постели активную позицию, и мне не предоставлялась возможность узнать, как я реагирую на боль.
— Нет, боли мне никто не причинял, — ответил я, наконец, не сдерживая улыбки.
— Почему ты не делал больно Беатрис, а мне делаешь больно даже тогда, когда я не прошу?
— Наверное, потому, что я так хочу?
— Признайся, тебе ведь хотелось, чтобы она сделала тебе больно, да?
— Я не помню.
Изольда ответила мне понимающей улыбкой.
— Ах ты наглый лгун, — сказала она. — Ты все отлично помнишь. До мельчайших деталей, в всех подробностях. Почти каждый вечер восстанавливаешь их в голове. Ведь хотелось?
— Я не помню. Но одно могу сказать точно — сейчас мне хочется сделать больно тебе. А именно — сделать так, чтобы ты замолчала.
Она сбросила на пол шелковое покрывало, в которое куталась до этого, и протянула мне руки.
— Ну, так чего же ты ждешь? Сделай, если ты этого хочешь.
Я наклонился к ней, но Изольда отвернулась.
— Но до этого, — продолжила она, — я хочу проверить, любишь ли это ты.
— Ну что же, давай проверим, — согласился я, не представляя, что же она сделает для того, чтобы осуществить свое желание.
Изольда привычным жестом обняла меня за плечи, погладила спину, а потом совершенно неожиданно впилась в кожу ногтями. Она делала это и раньше, но не так сильно, оставляя разве что царапины, которые быстро заживали. Спину пронзила боль, и я едва сдержал крик — скорее, крик неожиданности, чем крик человека, которому больно. Изольда смотрела мне в глаза, пытаясь понять мою реакцию. Она до сих пор не убирала руки, и я чувствовал, как боль уступает место желанию — такому же неожиданному и сильному, как эта боль.