Глубкова услышав про морг, вновь зарыдала:
— Да где ж вы его найдете то, убийцу то этого!
— Как где — вы же сами минут несколько назад говорите, что знаете — кто убил?! Что дружки, мол, Антоновские!
Женщина всплеснула руками и затрясла головой:
— Да это я так, так со злости! Может это и не он! Нот так я проговорила! Мне вот — горе — то, какое! Сами поймите!
Сазонов удивленно смотрел на Голубкову. Ее перемена настроения и отношения к Антонову были для него неожиданностью:
— Ладно, Варвара Егоровна пойдемте — я вас провожу. Машину вам организую. — с этими словами он взял женщину за руку и вывел из кабинете.
Степанов ему крикнул в след:
— Михаил Петрович, приведи сюда этого Антонова. Его то отпустить надо, но прежде пару вопросов ему задам!
Но ответа он не услышал. Дверь со скрипом зарылась. Алесей, вздохнул и сняв дубленку, положил ее на стул. Постояв посредине кабинета, он, подошел к столу и налив себе водки — выпил. События первого дня его командировки в Рогачево были бурными. У Степанова уже давно не было столь бурного дня.
Через пять минут в кабинет вошел Антонов в сопровождении Михаила Петровича. Степанов взглянул на Илью и кивнул на стул:
— Садись!
Антонов покосился на бутылку водки и буркнул:
Да, видно не легка ваша служба. Приходится расслабляться да гражданин начальник?
Сазонов убрал бутылку со стола и поставил ее на пол возле окна. Закурив, очередную папиросу он ответил Антонову:
— Ты за нами то тут грехи не лови! Сейчас вот о твоих грешках поговорим!
— Хм, а что я начальник! Весь как на духу!
Степанов ухмыльнулся:
— Ну, прямо весь как на духу! Скажешь тоже!
— А что?
— Да так, вот проверим сейчас твой дух! Ты пил водку с дружком в ларьке у Вали?
— А, это старая жаба уже настучала! Да пил! Но Валька то сама дала! И говорила. Что расплатимся к началу месяца! — оправдываясь, забормотал Антонов.
— Ну, ладно. Черт с ней водкой то. Вот ты мне Илья говорил. О кодексе чести, что мол — баб не бьешь?!
— Ну и?
— А как — то не вяжется. Бьешь. Теща то говорит, что, мол — Валю, ты лупил?!
— Да ну! Наговорит она сейчас же!
— Наговор говоришь?
— Да начальник! А что у Вали то синяки были, так это она подралась с подружкой!
— С подружкой?
— Ну. С этой игорехиной бабой. Они то ведь знакомые.
— С Веркой, что ли? — Степанов насторожился.
— Ну! Да! Они так подрались. Ой, мама дорогая!
— А, чего это они?
— Да кто ж их знает то? Верка то, на Валю — поперла! Она постоянно ей все в укор ставила! Что не пьет та! И, что, мол — правильная. А Валька говорит ей — сама виновата. И что детей у нее отобрали — Валя, сама в мусарню, простите, ходила, просила. Что б детишек в интернат пристроили. Ну, вот Верка и узнала. Ну и подрались! Вальке то потом не удобно было! Она тоже ведь Верку жалеет! А вы откуда про Верку то знаете? Ну, прямо все знает? — удивился Антонов.