Утешение историей (Бузина) - страница 22
Но исторические события не вмещаются в один день. Это медленный непрерывный процесс. Перенесшись мысленно в ту далекую эпоху, мы обнаружим, что большинство людей, населявших Украину, не только в дни Рады, но и вскоре после нее еще не знали, ЧТО произошло в Переяславе. В «стране казаков» не выходило ни одной газеты. Не было даже почты, регулярно доставлявшей письма. Информация распространялась через знакомых и… базары, куда раз в неделю съезжались торговцы. Естественно, она искажалась до неузнаваемости, обрастая чудовищными слухами, так, что никто толком не мог понять, с кем дружим сегодня и против кого воюем. Единственными более-менее надежными источниками были гетманские универсалы — из них, по крайней мере, можно было узнать официальную точку зрения.
Польский король Ян Казимир не мог предложить Хмельницкому ничего, кроме плахи.
На протяжении всего января и февраля 1654 года гонцы Богдана Хмельницкого и боярина Бутурлина развозили текст присяги царю по полковым городкам и сотенным местечкам. Писари зачитывали ее народу (не полковники и сотники, а именно писари, так как большинство казачьей старшины в те времена не умело писать!), люди слушали и присягали.
МАЗЕПИНЦЫ И БОГДАНОВЦЫ. Выбор Хмельницкого впоследствии имел немало критиков и горячих поклонников. В начале XX века в Киеве в день Переяславской Рады у памятника гетману собирались группки «мазепинцев» и «богдановцев», ругавшихся до одури, прав или не прав был Богдан. Но если отбросить патетику, у Хмельницкого просто не было другого выбора.
Как всякий политик он пытался решить две проблемы — сохранить страну и себя в качестве ее главы. Он перепробовал все прелести «многовекторности», так популярной у нас при Кучме: дружил с крымским ханом и турецким султаном, мадьярами и молдаванами, получал военную помощь от русского царя, пытался мириться с поляками, но к 1654 году явно устал бегать между всеми навприсядки, отплясывая боевой гопак. И годы брали свое, и враги становились все сильнее.
Вряд ли Богдан подозревал, как вырастет Украина в результате его выбора. Он всего лишь хотел сберечь хутор.
Попытки «евроинтеграции» тоже ни к чему не привели. После каждого выигранного сражения с Польшей Хмельницкий заключал мирный договор. Он садился пить с польскими гетманами и военачальниками, которых хорошо знал по прежней службе Речи Посполитой, провозглашал тосты за здравие короля, обещал быть верным его слугой. Но пир заканчивался. Казаки возвращались в свой лагерь, а ляхи — в Варшаву, где снова набирали войско и шли на Украину возвращать все к тем порядкам, что были до восстания 1648 года. Видеть Украину даже в виде автономии, а Хмельницкого — ее главой — польская политическая элита, зараженная европейской манией величия, не желала.