- Твои ресницы. Заигрываешь со мной?!
- Кто? Я? Конечно же, нет! Что… так, а ну говори!
Раффи щурится.
- Мне неловко.
- Да, я в курсе.
- И ты не станешь облегчать мне задачу?!
- Если я так поступлю, ты потеряешь ко мне всякое уважение.
- Я сделаю исключение. Ради тебя и только.
- Хватит увиливать! Что ты пытаешься мне сказать?
- Я пытаюсь сказать, что я… я…
- Ну?!
Он вздыхает.
- Как же с тобой трудно! Знаешь об этом?
- Ты пытаешь мне сказать, что ты ЧТО?!
- Ладноябылнеправ. Ну все, забыли. Как думаешь, где ангелам перекантоваться, пока они не уйдут?
- Ох, ничего себе! – Я заливаюсь смехом. – Ты только что сказал, что был не прав? Верно я расслышала? Не прав? – улыбаюсь я ему. – То, как ты произносишь эти слова… это же песня! Нееее праааав. Не праааааав. Не пррррррав. Давай же, пой со мной!
- Я бы сбросил тебя ногой с этой шумной тарахтелки в ледяную воду и позволил продрогнуть до костей, но мне нравится твой смех.
Ему нравится мой смех.
Прочистив горло, я спрашиваю серьезным тоном:
- Насчет чего же ты был не прав?
Раффи прожигает меня взглядом, и мне начинает казаться, что он не ответит.
- Насчет дочерей человеческих.
- Да ладно? Не такие уж мы эксцентричные, богомерзкие животные, пятнающие вашу ангельскую репутацию?
- Нет, в этом я не ошибся, - говорит Раффи. – Но, похоже, не все так плохо.
Я смотрю на него искоса.
- Сам в шоке, - кивает он. – Кто знал, что колючка, приставшая ко мне во время марша смерти, будет такой сверхъестественно привлекательной, неоспоримо прекрасной, и я не смогу перед ней устоять?!
- Ну что за сюси-пуси?! Я ожидала чего-то более лестного.
- Ты что, не можешь понять, когда тебе раскрывают сердце и душу? Я тут в любви признаюсь вообще-то.
Я молча смотрю на него. Сердце гулко стучит.
Он нежно касается пальцами моего лица и убирает за ухо прядь волос.
- Послушай, я знаю, что мы из разных миров и относимся к разным народам, но я понял, что это не важно.
- Теперь ты плюешь на ангельские табу?
- Благодаря Хранителям я понял, что ангельские правила для ангелов. Мы все равно станем изгоями. Нам непременно предложат пересадить крылья недавно падших, но… Ангелы совершенны, а нам больше не вознестись на тот пьедестал, с которого мы пали. Ты же принимаешь меня, как есть: и с перьями, и без них, и вообще без крыльев. Даже когда я выглядел словно демон, в твоих глазах не мелькала жалость. Твоя преданность неоспорима. Такая уж ты есть – моя храбрая, верная, прелестная дочь человеческая.
У меня нет слов, сердце вот-вот взорвется.
- Так значит, ты остаешься?! - Со мной?!
Он хочет потянуться ко мне, но морщится от боли, и я сама наклоняюсь к нему. Замерев на расстоянии поцелуя, я наслаждаюсь нашей близостью, жаром, разливающимся по телу, трепетом предвкушения.