На яхте еще чувствовался запах порохового дыма. Маккалеб стоял в капитанской каюте и оглядывался. На полу валялись резиновые перчатки и прочий мусор. Повсюду были черные пятна от пальцев. Дверь в каюту исчезла, как и дверной косяк, вырезанный прямо из стены. В коридоре также сняли целую дверную панель. Маккалеб посмотрел на пол, где умер от его пуль Таферо-младший. На чередующихся светлых и темных деревянных дощечках засохла кровь. Коричневатое пятно навсегда останется здесь как напоминание.
Глядя на кровь, он снова проиграл в уме, как стрелял в человека; мысленные образы двигались гораздо медленнее, чем в реальности. Вспомнил слова Босха, сказанные на террасе. О том, что он позволил младшему братцу проследить за ним. Маккалеб размышлял о своей вине. Могли он быть виновным меньше, чем Босх? Они оба заварили кашу. Каждое действие равно противодействию. Нельзя войти во тьму без того, чтобы тьма не вошла в тебя.
– Мы делаем то, что должны делать, – произнес он вслух.
Маккалеб поднялся в салон и посмотрел через стеклянную дверь на стоянку. Репортеры еще не разъехались. Десятью минутами раньше он припарковался вдалеке, позаимствовал на чьей-то яхте лодку, чтобы добраться до «Попутной волны», залез на борт и незаметно проскользнул внутрь.
Башенки СВЧ-связи на фургонах журналистов заработали: все команды готовились к одиннадцатичасовому репортажу; камеры были установлены под таким углом, чтобы «Попутная волна» вновь оказалась во всех кадрах. Маккалеб улыбнулся и открыл телефон. Нажал кнопку скоростного набора и услышал ответ Бадди Локриджа.
– Бадди, это я. Слушай, я на яхте и отправляюсь домой. Хочу, чтобы ты оказал мне услугу.
– Пойдешь вечером? Ты уверен?
– Уверен. Вот что мне от тебя надо. Как услышишь, что я включил двигатель, подойди и отвяжи меня. И быстро. Остальное я сделаю сам.
– Хочешь, чтобы я пошел с тобой?
– Нет, я сам. В пятницу сядешь на «Экспресс». У нас в субботу утром туристы.
– Хорошо. По радио говорили, что нынче вечером будет довольно спокойно и без тумана, но все же будь осторожен.
Маккалеб закрыл телефон и пошел к двери салона. Большинство репортеров и их команды были поглощены делом и не смотрели на яхту, потому что уже убедились, что там никого нет. Он открыл раздвижную дверь, вышел, закрыл дверь за собой и быстро поднялся по трапу на мостик. Расстегнул пластиковую занавеску и скользнул внутрь. Убедившись, что оба дросселя стоят в нейтральном положении, открыл воздушную заслонку и вставил ключ в зажигание.