– Это следователь Руди Валентино.
– Его и правда так зовут?
– Нет, зовут его Руди Таферо. В свое время он работал в полицейском управлении Лос-Анджелеса детективом в Голливуде. Его прозвали Валентино из-за внешности. Ему это страшно нравилось. Потом он ушел в частники. Имеет лицензию на поручительство[12]. Не спрашивай как, но он начал заключать контракты об охране с множеством людей в Голливуде. И объявился сразу после того, как мы забрали Стори. В сущности, именно Руди сосватал Стори Фауккса. И вероятно, получил за это неплохие комиссионные.
– А как насчет судьи?
Босх кивнул, словно нашел в разговоре что-то хорошее.
– Стрелок Хоктон. Это тебе не Ланс Второй Шанс. Не отстой. Он, если понадобится, заткнет Фаукксу рот. По крайней мере хоть он за нас.
– Стрелок Хоктон?
– У него под черным одеянием прячется кобура… так поговаривают. Лет пять назад он разбирал дело мексиканской мафии; когда присяжные вынесли вердикт о виновности, компания дружков и семья обвиняемых рассвирепели и чуть не устроили бучу прямо в зале суда. Хоктон выхватил «глок» и выпустил очередь вверх. Это довольно быстро всех успокоило. С тех пор его переизбирали почти единогласно. Сходи в зал и посмотри на потолок. След от пуль по-прежнему там. Не позволяет заделать.
Босх откусил еще кусок и посмотрел на часы.
– Ничего личного, но, насколько я понимаю, с Ганном они уперлись в стену, раз уж запросили помощи извне.
Маккалеб кивнул:
– Вроде того.
Он посмотрел на сосиску с соусом чили на тарелке и пожалел, что нет ножа и вилки.
– Что с тобой? Может, не стоило сюда приходить?
– Ничего Я просто думал. С оладьями в «Дюпаре» с утра и сосисками на обед мне может понадобиться еще одно сердце.
– Когда в следующий раз пойдешь в «Дюпар», загляни и в «Пончики Боба». Прямо на фермерском рынке. Возьми парочку – и почувствуешь, как артерии твердеют и ломаются, будто свисающие с крыши сосульки… Никаких подозрений у них нет, верно?
– Верно.
– Что тебя так заинтересовало?
– То же, что и Джей. Есть тут что-то. Мы считаем, что это может быть только начало.
Босх просто кивнул. Его рот был набит.
Маккалеб бросил на детектива оценивающий взгляд. Волосы короче, чем помнилось. Седины прибавилось, но этого следовало ожидать. По-прежнему усатый. Его глаза напоминали глаза Грасиелы – такие темные, что зрачок почти сливался с радужной оболочкой. Только у Босха глаза усталые и слегка прикрыты складками в уголках. Взгляд, однако, подвижный, цепкий. Он сидел, слегка подавшись вперед, словно готовый к броску. Маккалеб помнил, что Босх всегда казался каким-то пружинистым, будто в любой момент и по любой причине может сорваться с места.