Присяжные, посовещавшись менее четырех часов, признали подсудимого виновным по всем пунктам. И тогда прокуратура предложила Сегену сделку: обещание не требовать смертной казни на втором этапе процесса, где решается вопрос о наказании, если убийца согласится рассказать следователям, кто была первая жертва и откуда он ее похитил. В случае согласия Сегену пришлось бы отступиться от позы невинности. Он отказался. Прокуратура потребовала смертной казни и добилась своего. Босх так и не выяснил ничего о мертвой девочке и, как подозревал Маккалеб, мучился от того, что, по-видимому, никому до нее не было дела.
Маккалеба это тоже мучило. В день, когда агент ФБР должен был давать показания на втором этапе процесса, он обедал с Босхом и заметил, что на наклейках папок по делу написано какое-то имя.
– Что это? – возбужденно спросил Маккалеб. – Ты опознал ее?
Босх опустил глаза, увидел имя на наклейках и перевернул папки.
– Нет, пока нет.
– Ну, а это что?
– Просто имя. Я вроде как дал ей имя.
Босх казался смущенным. Маккалеб протянул руку и перевернул папки, чтобы прочитать имя.
– Сьело Асул?
– Ну да. Она была испанкой, и я дал ей испанское имя.
– Это значит «голубое небо», верно?
– Угу, голубое небо. Я… э-э…
Маккалеб ждал. Ничего.
– Что?
– Ну… я не так уж религиозен… Ты понимаешь, о чем я?
– Да.
– Я вроде как подумал, что если никому здесь она не нужна, то, будем надеяться… может быть, кто-нибудь там, наверху…
Босх пожал плечами и опустил взгляд. Маккалеб видел, как у него вспыхнули щеки.
– Трудно отыскать промысел Божий в том, что мы делаем. В том, что мы видим.
Босх просто кивнул, и больше они об этом не говорили.
* * *
Маккалеб перевернул последнюю страницу в папке, помеченной «Сьело Асул», и посмотрел на внутреннюю сторону обложки. За время работы в Бюро у него вошло в привычку делать заметки на обложке, где они не сразу бросаются в глаза из-за прикрепленных страниц. Эти заметки касались следователей, которые обращались за составлением психологических портретов. Маккалеб пришел к выводу, что понимание следователя иногда не менее важно, чем информация по делу. Ибо именно глазами следователя Маккалеб сначала смотрел на многие аспекты преступления.
С Босхом они работали более десяти лет назад, до того, как он начал составлять более подробные портреты не только подозреваемых, но и следователей. На этой папке было написано имя Босха, а ниже всего четыре слова.
Скрупулезный – Умный – М. – A.M.
Теперь Маккалеб смотрел на две последних пометки. Обычно для сохранения конфиденциальности он, делая заметки, использовал сокращения и стенографию. Два последних сокращения выражали его представление о том, что движет Босхом. Маккалеб пришел к выводу, что детективы, занимающиеся расследованием убийств, копы до мозга костей, обращаются к глубинным внутренним чувствам и мотивациям, чтобы принимать и выполнять свою всегда трудную работу. Обычно копы бывали двух видов: те, кто считал свою работу искусством или ремеслом, и те, кто считал ее миссией. Десять лет назад Маккалеб отнес Босха к последнему классу. Гарри Босх был миссионером.