– Передай это Великому Судье. Твоя миссия выполнена.
– Может, ты и считаешь нас дикарями, но мы не глупцы! – взорвался Белый Ящер. – С чего ты взял, что это «Смотрящий Вперед»? Почему мы должны тебе верить?
В жилах Арлинга еще не успел остыть огонь драки, поэтому он бросился на кочевника и повалил его на землю, приставив к горлу заветный клинок.
– Говорят, если провести этим лезвием по коже, она почернеет и рассыплется в прах за секунды, – прошептал он, сжимая локтем шею Белого Ящера и не давая ему вздохнуть. – Я могу это проверить. Только тогда ты все равно не узнаешь, что я сказал правду.
– Оставь его, Сих-Гаран, – прошептал Аршак, протянув к нему руку, но не решаясь коснуться. – Пожалуйста. Я верю тебе. Мы все верим. Неважно, как ты это сделал. Ты ведь навьял, пусть это будет твоей тайной. Наша миссия выполнена, мы можем возвращаться.
Арлинг кивнул и отпрянул в сторону, ожидая атаки Белого Ящера. Ее не последовало. Керх метал в него яростные взгляды, тяжело дышал и нервно отряхивался, но оставался на месте. Это было хорошо. В последние дни было слишком много смертей, чтобы добавлять к ней еще одну. Наверное, кочевник это почувствовал. Они оба знали, что если их клинки скрестятся, выживет только один.
– Прощай, Аршак, – кивнул Арлинг, передавая ему кинжал. – Великая Мать зовет меня обратно. Вряд ли мы встретимся в этой жизни, но я запомню тебя.
Повернувшись, Регарди направил верблюда туда, где спрятал лошадей. Следуя внутреннему голосу, он решил не демонстрировать кочевникам, неравнодушным к хорошим скакунам, свое неожиданное четырехногое богатство. Керхи не преследовали его, однако он еще долго чувствовал спиной их взгляды.
Ему было все равно. Его ждали. Живой человек не должен был превратиться в мертвого, а сумка с травами, которую он стащил у Аршака, должна была стать спасением Даррена.
– Прощай, Сих-Гаран! – послышался вдали голос Аршака, когда Арлинг уже почти исчез за крутым барханом. – Помни, керхи твои друзья. Не предавай нас!
Это были хорошие слова, но они прошли по телу Регарди острым клинком, задевая еще свежие раны.
«Я, словно ветка ивы, прогибающаяся под весом налипшего снега», – подумал он, вспомнив слова из песни, которую любила Магда. Гибкая ветвь будет сгибаться до тех пор, пока снег не упадет под своим весом на землю и не освободит ее. Арлингу очень хотелось, чтобы этот момент случился скорее. Тяжесть налипшего на него снега становилась невыносимой.
***
Даррена на месте не оказалось, и возможно, «Кобры» умерли не напрасно. Несмотря на старания Арлинга, который до сих пор не понял причин своего поступка, Каратель погиб. Регарди отсутствовал почти десять часов, и за это время могло случиться все, что угодно. На заросли иммортелей могли набрести хищники. В Холустае их было мало, но возле оазисов встречались львы и гиены. Тогда он нашел бы останки – разорванную одежду, ошметки, кости, следы борьбы и другие знаки кровавого пира. Но подстилка из листьев бессмертников, которую Арлинг соорудил для раненого, была не тронута. Местами она пахло кровью, однако запаха зверей Регарди не чувствовал. Даррен либо уполз с подстилки сам, либо его оттуда сняли.