Если честно, я и сам не знал, что именно хочу изучать, и первые пять-шесть лет выбирал наугад. Мне понравились мародерство и астрология, но по-настоящему увлекло сравнительное литературоведение. Тогда поле для сравнений было невелико — полдюжины эпических поэм и один роман о даме из детективного агентства, — но как раз это меня и привлекло: направление новое, перспективное. Вот только попробуйте втолковать это моим родителям…
— Значит, ты нас не убьешь? — спросила мать. — Но я уже всем рассказала, что ты получишь дипломы сразу по двум специальностям.
Папа выдал свое коронное:
— Сын, ты меня разочаровываешь, — а затем прочел лекцию о практическом применении диплома: — Значит, будешь изучать литературу? А чем станешь на хлеб зарабатывать — литературщиной?
Все каникулы мы с отцом препирались, а потом, когда я уже собирался возвращаться в университет, отец зашел ко мне в комнату.
— Обещай ничего не отвергать сплеча, — сказал он. И, перед тем как выскользнуть за дверь, незаметно сунул в мой рюкзак кинжал с выгравированным напутствием.
За время учебы в Принстоне у меня было немало прекрасных учителей, но чаще всего я вспоминаю о докторе гадательных наук — форменной ведьме: седые патлы, бородавки величиной с молодую картошку и все такое. Она обучила нас предсказывать погоду на две недели вперед, но расспрашивать ее о более существенных вещах, увы, было бессмысленно.
Студенты с алхимического интересовались, сколько будут зарабатывать после выпуска. “Ну хотя бы приблизительно!” — упрашивали они, но госпожа профессор лишь качала головой и прикрывала свой хрустальный шар кружевной салфеткой, подарком одного из предыдущих выпусков. Когда заходил разговор о нашем будущем, она не сдавалась ни на какие уговоры — а мы, честно говоря, ее беззастенчиво донимали. Я, как и все, страшно досадовал, но теперь понимаю: она оказала нам громадную услугу. Взгляните на себя в день окончания университета и взгляните теперь. Я вот недавно глянул: “Ой-ей-ей! Кто это меня так?” И сам себе ответил: “Жизнь, кто же еще”. Старуха не хотела предсказывать — а мы, будучи уверены, что у нас все схвачено, и не подозревали, что жизнь непредсказуема. Мало ли какие двери перед тобой откроются. Как знать, во что вляпаешься, на что западешь. Например, блестящий инженер все забросит и станет варить у себя в сарае сидр — и не по необходимости, а из любви к процессу. А лучший спортсмен научит все народы жить в мире и согласии, а распоследний на всем курсе кретин станет президентом США — правда, такая судьба более характерна для выпускников Гарварда или Йейля, куда берут любую шваль.