Именно такой закат был через несколько дней после того, как индийского джентльмена ввели или даже внесли в его дом. На Сарино счастье, она быстро переделала работу, больше ее никуда не послали, так что ей было совсем нетрудно улизнуть к себе.
Она влезла на стол и выглянула в окно. Вид был поистине дивный. Жидкое золото затопило запад, словно над миром начался какой-то волшебный прилив. Воздух был напоен ярким, сияющим светом, и птицы казались угольно-черными на золотом фоне.
— Это прекрасный закат, — тихо сказала Сара. — Даже страшно, будто что-то вот-вот случится. У меня всегда так бывает, когда уж очень красиво.
Вдруг она повернула голову — совсем неподалеку раздался какой-то звук, очень странный, словно кто-то негромко лепетал и попискивал. Вероятно, из ближнего оконца тоже любовались закатом. Она увидела голову и плечи, но не детские и не женские; это был индийский слуга с темным лицом и блестящим взором, в белоснежной одежде и белом тюрбане. Звук издавала обезьянка, которую он бережно держал на руках, а она, прижавшись к нему, что-то лепетала.
Сара глядела на него, он — на нее. Прежде всего она подумала, что у него печальный вид, словно он скучает на чужбине. Она и не сомневалась, что на закат он смотрит, потому что стосковался по солнцу. Поглядев на него немного, она ему улыбнулась — она знала, насколько становится легче, даже если тебе улыбнется чужой.
Видимо, легче ему стало. Взгляд смягчился, и он обнажил в улыбке такие белые зубы, словно его темное лицо осветили яркие лампы. Усталые и печальные люди всегда оживали от Сариной улыбки.
Вероятно, чтобы поклониться, он чуть-чуть разжал руки, и обезьянка вырвалась на волю. Она была резвая, шаловливая, а может, ей захотелось поиграть с незнакомой девочкой. Спрыгнув на крышу, она мигом добежала до оконца, вскочила Саре на плечо, а с него — в комнату. Сара обрадовалась и засмеялась, но понимала, что надо вернуть ее хозяину (если ласкар ей хозяин), а вот как это сделать — не знала. Даст она себя изловить или не даст, или вообще убежит по крышам? Что же тогда? А вдруг ее хозяин — больной джентльмен, и он ее очень любит?
Радуясь, что еще не совсем забыла индийский язык, она спросила ласкара:
— Даст она, чтоб я поймала ее?
И подумала, что за всю свою жизнь не видела такого удивления и такого восторга. Несчастный ласкар решил, что вмешались боги и нежный голосок звучит прямо с неба. Сара сразу поняла, что он привык к европейским детям. Он рассыпался в благодарностях, почтительно именуя ее «мисси сахиб». Обезьянка хорошая, говорил он, она не кусается, а вот поймать ее трудно. Очень уж прыткая, да и непослушная, хотя очень хорошая. Рам Дасс ей как отец, его она слушается, и то не всегда. Если мисси сахиб разрешит, Рам Дасс пройдет по крыше, влезет в окно и словит негодницу. Он явно боялся, что Сара сочтет его слишком наглым.