Она задержалась в дверях, переговариваясь с кем-то из товарок. Я вышел из машины. Сразу же отметил, что она гораздо выше, чем показалось мне на первый взгляд. Но было бы чему удивляться, видел-то я ее только сидящей. Добрая половина роста — очевидно, за метр семьдесят — приходилась на длиннющие ноги поразительно красивой формы. Привлекательная дамочка, сказал я про себя. Но когда она пошла, у меня внутри вдруг захолонуло. Это были не шаги, это была поступь. Всплыла избитая сказочная метафора «выступает, будто пава». Необыкновенная посадка головы и шеи, потрясающая прямая осанка, подчеркнутая зауженным пиджаком стройная талия зрелой женщины… Я засмотрелся и застыл как вкопанный.
Я преграждал ей дорогу. Она поймала мой взгляд, и по мелькнувшему в глазах недовольству я понял, что меня сейчас осадят. Поспешив упредить, я шагнул навстречу и торопливо произнес:
— Ради бога, извините. Но мне очень нужно с вами поговорить.
— Со мной? — В густом и сочном голосе сквозило явное недоверие.
— С вами, — подтвердил я. — Вы ведь Наталья Михайловна?
Она кивнула и, не промолвив больше ни слова, выжидательно вскинула брови.
— Вам знаком человек по имени Борис Аркин?
— Кажется, нет.
— Пожалуйста, вспомните, — попросил. — Это очень важно. Некогда ваша подруга Тамара Крачкова оставила ему телефон для связи. Ваш телефон.
— А-а, — протянула она, — было такое, помню. А в чем дело, простите?
— Борис — мой друг, — объяснил я. — Вот уже пятый день, как он бесследно исчез. Мы опрашиваем всех его родных и знакомых. И пока тщетно — никаких концов. Как в воду канул.
— Но я-то чем могу помочь? — искренне удивилась она. — Я ведь его не знаю. За все время он только раз и позвонил, что-то срочно передал для Тамары. Кажется, прошлой осенью. И ничего больше.
— Понимаю, — разочарованно сказал я. — Наверное, глупо. Но все — и дома, и на службе в таком отчаянии, что хватаешься за любую соломинку. Перед исчезновением он зачем-то разыскивал Тамару. И обмолвился, что намерен позвонить вам.
— Нет, — покачала она головой, — не звонил. — И резонно добавила: — Почему бы вам не поговорить с ней самой?
— В том-то и дело, что ее сейчас нет в Москве.
— Простите, но я действительно ничем не в силах помочь. С Тамарой… — Она замялась. — Ну, в общем, наши отношения несколько разладились. Я с ней давно не общалась.
Вот и здесь клин, подумал я. Еще одна дверка захлопнулась. Огорченно развел руками и проговорил вслух:
— Жаль.
— Мне тоже жаль. Хотелось бы помочь, но…
Показалось ли, или в ее глазах действительно затеплилось сочувствие. Я глядел в них, стараясь определить цвет: то ли коричневый с зеленоватым отливом, то ли зеленый с коричневыми вкраплениями. Странный, прежде не виданный мной оттенок. Разговор был явно исчерпан, полагалось извиниться и распроститься, но я еще раз заглянул в эти завораживающие глаза и пробормотал, едва ли сознавая, что говорю: