Уже светало, когда девушка, наконец, обнаружила караван-сарай. Поправив чалму, под которой скрывались ее уже изрядно отросшие волосы, постучала в ворота. На стук вышел худой старик с недовольным лицом и грубо заявил что поспать мальцу уже не удастся, если он хочет присоединиться к отправляющемуся со двора каравану, который держит путь в столицу Хоршикского ханства. Обрадованная Эльнара бросилась договариваться с караванщиками, чтоб они взяли ее с собой.
Караванщики были не против и поручили девушке двух упрямых ишаков, упорно не желавших двигаться в нужном направлении.
Огромный многолюдный Перистан, куда стекалось со всего бескрайнего Востока и обширной Азии множество самого разношерстного люда, обычно засыпал, когда на небе появлялись первые звезды. Но и просыпался ни свет ни заря, едва заслышав с минарета главной мечети столицы протяжный призыв муэдзина на утреннюю молитву.
Однако юная дочь архотского лекаря, чтобы выжить в чужом, густо заселенном, не расположенном к состраданию городе, как правило, вставала с постели еще раньше.
Поначалу Перистан ошеломил скромную провинциалку ярким блеском и утонченной восточной роскошью, непрерывным гулом голосов многоязычного населения и нескончаемыми людскими потоками. Здравомыслящая девушка решила, что не стоит спешить расставаться с ролью мужчины, пока не решит, чем может здесь заняться.
Упорная девушка, в жилах которой текла смешанная кровь, была от природы расположена к внимательным неторопливым наблюдениям и глубоким философским размышлениям. Но и была склонна к пылким, романтичным и безрассудным поступкам и даже к самопожертвованию. Дочь Востока, подобно губке, впитывала окружающий ее хаотичный мир, чтобы затем, оставшись наедине с собой, тщательно обдумать все увиденное, по возможности отделив зерна от плевел.
Эли не гнушалась никакой работы, помня о том, что ей сейчас, прежде всего, необходимо выжить. Нанявшись прислугой к богатому торговцу тканями — самодовольному и пузатому Аршибеку, она добросовестно выполняла любое поручение.
Девушка, по-прежнему выдававшая себя за юношу-сироту по имени Али, обязана была до блеска начищать большой медный самовар, носить из колодца свежей воды, растапливать для повара печь во дворе, а после скудного завтрака идти убирать скотный двор. Поскольку в Перистане все торговые лавки открывались сразу же после утренней молитвы, то во второй половине дня Эльнаре необходимо было заменить стоявшего у хозяйского прилавка слугу.
В тесной душной лавке, до потолка заваленной тюками с японским шелком, ярким персидским атласом, индийскими хлопчатобумажными и парчовыми тканями, китайской шерстью, отрезами из тонкого славянского льна, было тяжело дышать и передвигаться, рискуя ежеминутно свалить что-нибудь себе на голову. А голову разгневанный подобной неуклюжестью хозяин запросто мог приказать отсечь долой. Однако гибкая и ловкая Эли с удовольствием работала в торговой лавке: для нее это было и сменой занятия, и возможностью увидеть других людей.