И он жестом показал на коробку с карточками и папки на своем столе.
О’Тул кивнул с задумчивым видом, скрестил руки на груди и присел на край стола Чу – как раз туда, где напарник ставил свой кофе. Будь Чу на месте, ему бы это не понравилось.
– Не люблю тратить бюджетные средства на пустые прогулки, – заметил О’Тул.
– Но это не было пустой прогулкой, – терпеливо повторил Босх. – Мне удалось выяснить имя, и это имя имеет прямое отношение к делу.
– Быть может, нам пометить данный случай грифом ДРН и на этом закончить? – предложил О’Тул.
Аббревиатура ДРН означала: дальнейшее расследование невозможно. Обычно так помечались дела, обстоятельства которых удалось установить, но это не приводило к аресту и передаче материалов в прокуратуру, поскольку главный подозреваемый был либо уже мертв, либо в силу других причин его не удавалось привлечь к ответственности. В отделе нераскрытых преступлений такие штампы ставились на папки с делами особенно часто по той простой причине, что детективам здесь приходилось расследовать заведомо давние случаи, и по результатам экспертизы ДНК или совпадения отпечатков пальцев в единой базе данных они в итоге выходили на подозреваемых, успевших уже отойти в мир иной. После консультации с прокурорским надзором начальник подразделения получал полное право списать дело в архив, при этом оно больше не числилось среди «висяков», улучшая показатели работы полиции.
Но Босх не собирался поступать так с убийством Йесперсен.
– Это дело пока еще нельзя квалифицировать подобным образом, – твердо возразил он. – Я установил всего лишь, что пистолет попал в руки Трумонта Стори через четыре года после расследуемого убийства. Но ведь за это время он мог пройти через десятки других рук. Необходима тщательная проверка.
– Пусть даже так, – сказал О’Тул, – но я не люблю, когда детективы превращают работу в хобби. У нас тут шесть тысяч других дел. Ключ к правильной работе с ними в умении точно распределить время.
При этом он сложил кисти рук, словно желая показать, до какой степени скован временными рамками. Здесь в полной мере проявилась особенность характера О’Тула, с которой Босх едва ли смог бы примириться. Тот был чиновником до мозга костей, а не полицейским в полном смысле этого слова. И потому к нему так легко прилепилась первая из кличек – «Инструмент»>[7].
– Я все прекрасно понимаю, лейтенант, – сказал Босх. – Мой план как раз и состоит в том, чтобы еще какое-то время поработать с этими материалами, и если вскоре не получу результатов, непременно переключусь на другое дело. Однако то, что я имею сейчас, никак нельзя списать как ДРН. Так что с его помощью при всем желании нашу статистику улучшить не получится. В этом виде оно так и будет числиться среди нераскрытых преступлений.